Отправлено 06 Апрель 2010 - 00:39
И снова на фестивале "Золотая маска" представлен совсем свежий взгляд на классику: после Екатеринбургской постановки оперы "Свадьба Фигаро" (премьера которой состоялась 09.04.2009) своё видение комедии (четыре действия в стихах) А.С.Грибоедова "Горе от ума" на суд московской публики представил Ярославский театр драмы имени Ф. Волкова (премьера в Ярославле - 08.06.2009).
Спектакль "Горе от ума" - номинант в категории "Лучший спектакль большой формы". В частных номинациях: режиссёр Игорь Селин, художник Александр Орлов, художник по свету Глеб Фильштинский и номинированнный на "Лучшую мужскую роль" Алексей Кузьмин (Чацкий).
Давно разобранное на множество афоризмов хрестоматийное произведение в нестандартном прочтении режиссёра переосмыслено как история первого российского диссидента — "несогласного", инакомыслящего человека, политические взгляды которого существенно расходятся с официальными установлениями в стране, где он живёт. Из анонсов спектакля было заранее известно, что в классический стихотворный текст комедии А.С.Грибоедова были встроены протестные стихи поэтов ХХ века и французский шансон. Что, вроде бы, и оправданно:
"Господствует еще смешенье языков:
Французского с нижегородским".
Весьма эффектная подача классики, что меня, конечно, заинтересовало!
Под такую творческую задачу и средства были выбраны соответствующие, пространство сцены буквально переполнено декорациями: крупномасштабные полупозрачные конструкции в форме букв (напоминают лифтовые шахты со створками дверей и выполняют функции многочисленных комнат в доме Фамусова). Причём буквы на сцене развешены друг за другом таким образом, что легко складываются в "ГОРЕ — УМУ". Эти объёмные буквы в стиле "хай-тек" с цветной подсветкой по контурам перемещаются в вертикальной плоскости, создавая всё новые интерьеры, а буква О ещё и вращается относительно горизонталной плоскости, изображая то подиум, то фуршетный стол.
Конструктивизм декораций оттеняют многочисленные вариации костюмов: домашних, парадных для бала и специальных, например, балетные юбочки (у всей женской массовки) для утренних занятий Софьи хореографией и даже лосины для верховой езды, вероятно, собиралась с Молчалиным на прогулку верхом (но Грибоедов обо всём этом как-то забыл упомянуть). Московский "высший свет" представлен как гламурная тусовка, живущая отдельной от пьесы жизнью.
Полковник Скалозуб и средней руки чиновник Фамусов, оказывается, не чужды боулингу, а Софья любит пострелять из ружья, причём целится и стреляет она всегда в зрительный зал (такая вот режиссёрская находка, московская публика оценила её по достоинству; пожалуй, это первый спектакль "Золотой маски", с которого демонстративно, во время действия ушли больше десятка зрителей).
Кроме шансона, в спектакле звучит очень много нарочито громкой музыки, сопровождаемой демонстрацией на заднике сцены чёрно-белого "крупным планом" видеоизображения персонажей, на фоне которого "отрабатывают номера" якобы "певцы и танцоры". Монологи Чацкого сопровождаются треском шести пишущих машинок (!), на которых "под диктовку" печатают артисты миманса (свежеотпечатанный текст Фамусов с многозначительным видом относит в свой кабинет). Полное смешение времён и стилей до аляповатости! На этом фоне полковник Скалозуб в "историческом" мундире и кирасе с плюмажем смотрится единственно "грибоедовским" персонажем.
Вообще, размах постановки поражает, включая количество костюмированной массовки на сцене. Более того, массовке отведена чуть ли не главная роль: олицетворяющая это самое ГОРЕ, одетая в одинаковые чёрные длиннополые плащи и шляпы-котелки, она являет собой безликое сообщество, ополчившееся против "неформала" Чацкого. Вот единственный персонаж, одетый, как "стиляга" на карикатуре: малиновые брюки, жёлтая толстовка, зелёный пиджак с оранжевым шарфом (ну, "типа тоже" по Грибоедову: "Какой эшарп cousin мне подарил! ... Ах! да, барежевый!"). На балу, правда, персонажи предстали в ослепительных вечерних нарядах, а причёски дам заслужили искреннее восхищение. Что, однако, не помешало "сливкам фамусовского общества" после бала напиться на фуршете до неприличия.
При таком обилии в режиссуре добавлений "от себя", кое-кто из грибоедовских персонажей остался "за кадром", например, пленивший сердце Лизы Петруша. Помните: "А как не полюбить буфетчика Петрушу!" Или:
"Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтем.
Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой."
В общем, действительно, есть от чего с ума сойти: после нескольких дуэльных поединков на шпагах (!) с Чацким Молчалин стреляет в него (ну, это понятно: "Ах! злые языки страшнее пистолета!"), но не убивает, т.к. потом на сцену выкатывается чёрный автомобиль, в него заталкивают бедолагу Чацкого и увозят за кулисы. Как тут не вспомнить нашумевший спектакль "Три товарища" в театре "Современник", где по сцене проезжал автомобиль, который назвали "Карл"... Было уже, было!
Поневоле задумываешься о том, что неумение (или нежелание?) выдержать тон, вовремя остановиться и отказаться от излишних сценических эффектов, порой ничем не лучше, чем недоработка и откровенная халтура. И то, и другое — от непродуманности, а в итоге пропал впустую незаурядный первоначальный замысел...
Впечатление от спектакля спасает только финал: на выстроившихся на сцене персонажей падает и падает "снег", звучат стихи Иосифа Бродского, поэта-изгнанника:
"Мне говорят, что надо уезжать.
Да-да. Благодарю. Я собираюсь.
Да-да. Я понимаю. Провожать
Не следует, и я не потеряюсь.
Ах, что вы говорите — дальний путь.
Какой-нибудь ближайший полустанок,
Ах, нет, не беспокойтесь. Как-нибудь.
Я вовсе налегке, без чемоданов.
Да-да. Пора идти. Благодарю.
Да-да. Пора. И каждый понимает.
Безрадостную зимнюю зарю
Над родиной деревья поднимают.
Все кончено, не стану возражать.
Ладони бы пожать - и до свиданья.
Я выздоровел. Мне нужно уезжать.
Да-да. Благодарю за расставанье.
Вези меня по родине, такси,
Как-будто бы я адрес забываю,
В умолкшие поля меня неси.
Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.
Как будто бы я адрес позабыл:
К окошку запотевшему приникну,
И над рекой, которую любил,
Я расплачусь и лодочника кликну.
Все кончено. Теперь я не спешу.
Езжай назад спокойно, ради бога,
Я в небо погляжу и подышу
Холодным ветром берега другого.
Ну, вот и долгожданный переезд.
Кати назад, не чувствуя печали.
Когда войдешь на родине в подъезд,
Я к берегу пологому причалю".
DSCN1145.JPG 354,83К
9 Количество загрузок:
Кстати, снова моё место находилось на уровне сцены, как раз напротив хора и оркестра (правда, на этот раз не в результате режиссёрской трактовки, а благодаря архитектуре Дома Музыки, в котором бельэтаж Светлановского зала буквально "висит над кулисой"). 
