Сообщений в теме: 110

[Дмитрий Рохин]

Вчера (11.07.05) в Пермь вернулся из очередного плавания т/х «А. Фадеев», пр. 588, принадлежащий пермской тур. фирме «Кубань», на котором проводницей работает моя сестра.. Вечерок я скоротал в одной из кают в трюме, подведомственной сестре. И за то время пока она драила иллюминаторы и застилала койки, я услышал занимательный рассказ о жизни теплохода в круизе с точки зрения команды.
Вообще, надо заметить, что жизнь команды теплохода не очень лёгкая и радужная, как может показаться сначала. Многие просто не доживают до окончания навигации и увольняются раньше. Причины на то разные: не выдерживают нервы, не позволяет здоровье и т.п.
----------------------------
Чтобы стать проводником, официантом и т.д., нужно пройти строгую мед. комиссию, получить санитарную книжку, пройти обучение, сдать экзамен. Только после этого можно стать полноценным членом команды и приступить к работе. До начала навигации вся будущая команда т/х приводит своё судно в порядок. В авральном режиме производится покраска, починка, устранение мелких неисправностей. После подготовки, судно находится в рейде, после чего его перегоняют в порт, завозят необходимые товары, подготавливают каюты и т.п. Работают с утра до вечера. С момента начала навигации команда живёт на теплоходе уже в полном составе. Кормят команду неплохо. Полноценно. Правда, сестра первое время очень жаловалась на нехватку сладкого, так что приходилось приносить ей конфеты, печенье и прочие вкусности, которые затем быстро прятались где-нибудь в укромном месте своей каюты – подальше от глаз других членов команды. Замечу, что каюта очень даже ничего. Двухместная (койки расположены трамвайчиком), холодильник, умывальник, шкаф.. Так что жаловаться на условия проживания особых причин нет. У других кают прочих членов команды дело обстоит иначе.
Командует всеми проводниками старший проводник (проводница). Именно он (она) выдаёт комплекты постельного белья на участки, ведёт учёт, приём различного инвентаря и т.п. Сразу замечу, что в плане постельного белья на т/х не всё гладко и часто вся ответственность по недостаче оного ложится непосредственно на проводниц. Так что, господа туристы, примите к сведению, что за всё, что пропадает из кают, проводницы платят из своей небольшой з/п. Отнеситесь к этому по-человечески и с пониманием. Кстати, это касается и посуды.
Приём туристов на т/х осуществляется в парадной форме, которую члены команды опять-таки покупают за собственный счёт! Что очень удивительно. Но вполне возможно, что это не на всех т/х именно так. Другими словами, в плане формы команда сидит на самообеспечении.
Но вот все туристы на местах и теплоход отчаливает под марш «Прощание Славянки» или гимн теплохода. Для туристов наступают светлые беззаботные денёчки, а для членов команды напряжённый труд, нервы и постоянное недосыпание. В первую очередь проводница следит за тем, все ли её туристы расселились, всё ли в порядке, нет ли каких-нибудь претензий. Если всё в порядке, то остаётся только следить за тем, чтобы оно всё так и было, отвечать на вопросы туристов, если тем что-то непонятно. И вот тут последних можно поделить на 2 категории: понятливые и придирчивые, которым не угодить. С последними хуже всего. И к сведению туристов: если турист нарушает правила поведения на т/х, то проводник имеет полное право доложит об инциденте капитану судна. Случается и обратная ситуация – когда не прав проводник. Но это случается редко, ибо санкции и взыскания очень строги.
Каждое утро у проводниц начинается с уборки кают. И, как отмечает моя сестра, многие пассажиры, особенно молодёжь, неопрятны, словно свиньи. Иной раз каюты в таком состоянии, словно там резвилось стадо мамонтов. А времени на уборку мало, нужно успеть сделать всё в срок: вынести мусор, пропылесосить, потереть столы, зеркала. Самые опрятные в этом отношении – это люди преклонного возраста. Когда был круиз с ветеранами на борту, сестра рассказывала, что во время уборки она просто отдыхала в их каютах: так всё было чисто и убрано.
Питается команда отдельно. Как утверждает сестра, порой их кормят лучше, чем в ресторане теплохода. Так им повезло с поваром. Но команда часто жалуется на голод. Из-за этого однажды довели повара до слёз. Видимо из-за того, что еда на теплоходе усваивается быстро. И как бы сытно ты ни поел, через некоторое время снова испытываешь голод. Но кормят строго по расписанию. Всю оставшуюся еду сбрасывают за борт на корм рыбам. Члены команды, чьи каюты рядом с камбузом, уже безошибочно определяют по звукам, летящей в воду пищи: вот это выплеснули суп, вот это полетела утренняя каша. Сыр и колбасу, правда, не выбрасывают.
В свободное время, члены команды могут посещать места стоянок, отдыхать с туристами, ходить на дискотеки. Но часто получается, что после смены никаких сил смотреть местные достопримечательности, уже не остаётся. А есть такие стоянки, обход которых стороной вызывает у пермской части команды только радость. К таковым относится, например Чистополь, т.к. вся татарская часть команды бежит встречаться с родными, друзьями и т.п.
Случаются на т/х и загадочные события. К таковым относится байка о Судовом. Стоит пояснить, что Судовой является чем-то вроде Домового, но только живущего на судне. Вот что рассказывает моя сестра:
«..Однажды после смены я возвращаюсь поздно ночью к себе в каюту. А жила я в том рейсе до Волгограда одна. Ложусь спать. И вот когда уже глаза начали слипаться, приоткрывается дверь и кто-то трогает меня за плечо. Я поворачиваюсь и замечаю, что кто-то небольшого роста промелькнул в двери. Я вышла в коридор – тишина. На палубе темно и пусто, ни души. Я снова вернулась в каюту и легла. Через полчаса это повторилось. Тогда я легла на другой бок лицом к двери и лежу… Почти заснула, как ко мне снова кто-то прикасается. Я резко открываю глаза и вижу в темноте маленького старика с длинной бородой, который быстро исчез в дверном проёме. Ну думаю, кто-то из команды разыгрывает. Остаток ночи прошёл спокойно. Однако на следующий день решила выяснить, кто это меня разыгрывал. Однако вся команда спала в ту ночь крепким сном, а штурман понял в чём дело и поведал следующую историю.
Однажды, на этом т/х работал капитан. И с ним приключилась подобная история. Он уставший сидел в рубке и полудремал. Вдруг дверь в каюту открылась. Капитан не открывая глаза подумав, что это помощник, говорит: «Слушай, поставь-ка чайку» и открыл глаза. В каюту вошёл маленький бородатый человек в капитанской форме прошлого века. Молча подходит к окну, берёт бинокль и смотрит. Капитан закрыл глаза и перекрестился. Открывает глаза, а того и след простыл. После этого случая капитан уволился…»
Вообще, жизнь команды чем-то схожа службой в армии. Начальство очень не любит, чтобы кто-нибудь из команды ходил без дела, даже в своё свободное время. Обязательно найдёт для него какое-нибудь поручение, например: отодрать жвачку везде, заштопать все половички и т.п. Иной раз поручения бывают настолько нелепыми, что являются скорее блажью руководства, нежели полезным заданием. Но команда уже смотрит на это сквозь пальцы и выполняет нелепые поручения спустя рукава, создавая видимость. З/п выдают по усмотрению. Всё зависит от фирмы, арендующий т/х. Как правило з/п складывается из оклада и премии.
После того, как теплоход пришвартуется к родному причалу, проводник должен проследить, чтобы все пассажиры покинули каюты, ничего не оставили своего и не забрали чужого. Очень часто туристы теряют свою украшения, мобильные телефоны и т.п. Был случай с потерей цифрового фотоаппарата, который, впрочем, потом нашли проводницы. Проводники спешно берутся за работу, ведь у них всего лишь несколько часов, чтобы приготовить теплоход к новому рейсу, отмыть все каюты, постирать, сменить бельё, привести в порядок туалеты и душевые, вынести мусор.. Лишь после этого вздремнуть пару часиков и в чистой парадной форме встречать новую партию туристов.

----------------------------------
Сегодня «А. Фадеев» отправился в Астрахань. Надеюсь, мне привезут чего-нибудь вкусненького.

[Freeman]

Сегодня «А. Фадеев» отправился в Астрахань. Надеюсь, мне привезут чего-нибудь вкусненького.

Если я ничего не путаю, то именно сегодня и именно на нем отправился в круиз Дима Крапивин.
В расписании круиза конечной точкой значилось "Каспийское взморье". Как только что передал Дима, под этим термином скрывался выход в море и стоянка на рейде.

[tatochka]

В свободное время, члены команды могут посещать места стоянок, отдыхать с туристами, ходить на дискотеки.

Видимо зависит от капитана или фирмы фрахтователя.
Когда я была в круизе, на теплоходе работала моя подруга. Так вот ей вообще нельзя было общаться с пассажирами, или только по рабочем моментам, а уж появиться на дискотеке или на каком-нибудь мероприятие. Ко мне в каюту вечером пробиралась крадучись, чтоб другие работники теплохода не увидели. Вообщем в том рейсе поиграли мы в «партизан».
Но больше всего меня удивило, что дети чьи родители работают на судне, тоже не могут посещать детские мероприятия и гулять по палубам.

[Сергей Иванович]

Двухместная (койки расположены трамвайчиком)

Как это?

[Геката]

хм...я когда отдыхала на Фрунзе и на Жукове, почти каждый вечер на дискотеке и на вечерней программе были матросы, Зажигали часто лучше всех туристов). Так же и дети , и родственники членов команды отрывались

[Александр Соснин]

Если команда участвует в мероприятии с туристами - это очень плохо. Такого быть не должно, конечно. Ну а за посещение бара надо немедленно списывать на берег.

Дети команды на борту - это большое зло. Традиционно на реке было принято работать семьями и возить с собой детей. Сейчас многим судовладельцам и фрахтователям эту традицию, возить с собой детей, удается ломать, с переменным успехом. Конечно, бывают случаи, когда надо сделать для какого-то члена экипажа исключение, но это именно исключение.
И уж явно не может идти речи о том, что ребенок члена экипажа появляется на палубе или в другом пассажирском помещении во время рейса. Родителей этих детей надо за это штрафовать нещадно.

Кто-то скажет, что так нельзя. Но я думаю, что нельзя превращать наши теплоходы в дачи для семей команды и в места отдыха команды (дискотеки, бар, и т. д.). Эти традиции надо выжигать каленым железом из пассажирского флота. Иначе люди от речных круизов будут отворачиваться. И хорошо, когда те, кто идет работать на реку, это понимают.

[Алексей Сёмин]

Кто-то скажет, что так нельзя. Но я думаю, что нельзя превращать наши теплоходы в дачи для семей команды и в места отдыха команды (дискотеки, бар, и т. д.). Эти традиции надо выжигать каленым железом из пассажирского флота. Иначе люди от речных круизов будут отворачиваться. И хорошо, когда те, кто идет работать на реку, это понимают.

Ну слава богу! Наконец-то прочувствовали! А то я уже было начал думать, что я действительно не прав.

[Александр Соснин]

Да я, в общем, всегда так считал, считаю и буду считать. Так что это не совсем "наконец-то прочувствовали".
Другое дело, что многие считают по-другому. Знаю, что и членам экипажей не всегда нравятся такие условия работы. И начинаются разговоры, что это, мол, не теплоход, а тюрьма, что почему это старпом мне делает замечание, что я курю около трапа, что нарушаются мои права тем, что нельзя без разрешения выйти на берег за сигаретами и т. п. Люди уходят. Жалуются в пароходство (а если в пароходстве имеют зуб на капитана, то ему могут это припомнить в любой ситуации). Пытаются найти сочувствующих (другие члены команды, дирекция круиза, или "добрый" представитель фрахтователя). И справляться с этим очень и очень сложно. Но для сохранения речных круизов в нашей стране жизненно необходимо.

[Алексей Сёмин]

что нарушаются мои права тем, что нельзя без разрешения выйти на берег за сигаретами и т. п.

Какие могут быть права? Коль ты моряк или речник - то обязан жить по уставу службы на судах и согласно внутренних приказов начальства. И точка!
Просто у вас еще ситуация усугубляется тем, что з/плата маленькая и люди не держатся за свою работу, поэтому и смотрят на потуги начальства навести порядок с ядовитой ухмылкой

[Александр Соснин]

Просто у вас еще ситуация усугубляется тем, что з/плата маленькая и люди не держатся за свою работу, поэтому и смотрят на потуги начальства навести порядок с ядовитой ухмылкой

Так вот в том-то и дело. Поэтому на некоторых судах капитаны и старпомы делают невозможное, чтобы и людей удержать, и порядок на судне поддерживать. Особенно если фрахтователя нет (скажем, транспортная линия) или фрахтователь не делает доплаты экипажу, и при этом базовые зарплаты маленькие. Некоторые капитаны, видя, что не смогут справиться с ситуацией, пускают ее на самотек. Либо капитан не пускает ситуацию на самотек, а идет на компромисс, рассуждая так: я разрешу экипажу возить с собой семьи, ходить на дискотеки, и разрешу иногда выпивать, а также находиться вне вахты в пасажирских помещениях. Но зато буду с них требовать, и зато они не уйдут посередние навигации. Но в результате появляются пассажиры, недовольные таким положением вещей.
Между прочим, принято хвалить речные традиции. Но все, о чем мы здесь говорим, это не проявление чьей-то недобросовествности, а именно речные традиции. Поэтому это словосочетание не всегда несет позитивную окраску.

[Алексей Сёмин]

Но все, о чем мы здесь говорим, это не проявление чьей-то недобросовествности, а именно речные традиции. Поэтому это словосочетание не всегда несет позитивную окраску.

В свое время по Министреству морского флота вышел приказ, который запрещал работать членам одной семьи на одном судне, даже муж и жена не имели права находиться в одном рейсе на одном судне. Ну а насчет детей и речи быть не могло.

[DmG]

Океан с гулом ходил за стеной черными горами, вьюга крепко свистала в отяжелевших снастях, пароход весь дрожал, одолевая и ее, и эти горы, - точно плугом разваливая на стороны их зыбкие, то и дело вскипавшие и высоко взвивавшиеся пенистыми хвостами громады, - в смертной тоске стенала удушаемая туманом сирена, мерзли от стужи и шалели от непосильного напряжения внимания вахтенные на своей вышке, мрачным и знойным недрам преисподней, ее последнему, девятому кругу была подобна подводная утроба парохода, - та, где глухо гоготали исполинские топки, пожиравшие своими раскаленными зевами груды каменного угля, с грохотом ввергаемого в них облитыми едким, грязным потом и по пояс голыми людьми, багровыми от пламени; а тут, в баре, беззаботно закидывали ноги на ручки кресел, цедили коньяк и ликеры, плавали в волнах пряного дыма, в танцевальной зале все сияло и изливало свет, тепло и радость, пары то крутились в вальсах, то изгибались в танго - и музыка настойчиво, в какой-то сладостно-бесстыдной печали молила все об одном, все о том же...

И. Бунин "Господин из Сан-Франциско"

[ZFrost]

В свое время по Министреству морского флота вышел приказ, который запрещал работать членам одной семьи на одном судне, даже муж и жена не имели права находиться в одном рейсе на одном судне. Ну а насчет детей и речи быть не могло.

Алексей, ну это из совсем другой оперы. Просто боялись побегов.

[Алексей Сёмин]

В общем - да. Но когда-то работали целыми семьями на судах и баржах

[Дмитрий Васильченко]

Ну на грузовых-то судах какие проблемы? Если капитан дал добро...

[Александр Соснин]

Почему я говорю, что это традиции - потому что действительно многое на реке было построено именно на плавании семьями. Вот что пишет на эту тему известный капитан В.Г. Москалев (в то время - штурман пассажирского теплохода "Борис Щукин"):

Почти в каждой каюте — помещении, естественно, небольшом — имелись ребятишки, которые плавали вместе с родителями от начала до конца навигации. Летом, особенно после завершения учебного года в школах, на судах набиралось по тридцать—пятьдесят детей разного возраста — получался свой, судовой “детский сад”. Впечатление складывалось, что детей больше, чем гороха. Они непрерывно мелькали перед глазами, носились по палубе, затевали всевозможные игры, прятались друг от друга в бесчисленных лабиринтах нагроможденных грузов. То и дело чуть ли не на все судно слышался призывный женский крик:

— Мишка! Пора домой, отец пришел с вахты.

— Любка, Витька, кличьте отца, да скорее, а то картошка стынет.

Отцы в своих каютах использовали буквально всю кубатуру, устраивая двух-трехъярусные койки, чтобы хоть как-то разместить свое потомство. И все же мест на ночь в каютах кому-то не хватало, и все “лишние”, что постарше, собирались из многих кают в ватагу, играли до отвалу и, “убившись” к ночи, укладывались все вповалку прямо на крышах трюмов, благо тут можно было укрыться брезентовыми тюфяками, а заботливые мамы выносили своим чадам еще отцову фуфайку или какую другую немудреную одежку, чтобы спать было помягче и потеплее. И ни грохот ночной выгрузки рыбы, ни крики и топанье занятой своим делом команды не могли нарушить безмятежного сна ребятишек.

Лазали дети, где хотели, делали, что им заблагорассудится. Даже мамы, поглощенные своими хлопотами, почти не следили, что вытворяют ребята. Бывали, конечно, и неприятности. Как-то на стоянке рулевой А. Лебедев красил тентовую палубу и, размашисто двигая кистью, так увлекся, что не заметил, как к нему подошел сзади сынишка лет семи. Вышагивая вслед отцу, который перемещался от середины палубы к борту, засмотревшийся мальчик сдвинулся к самому краю палубы и, потеряв неожиданно для себя опору под ногой, упал с высоты восемь-девять метров. Но родился, видать, в сорочке: угодил не в обносную палубу, а прямо в воду, откуда его тотчас же вытащил оказавшийся у борта матрос.

Однако такие случаи были редкостью. Наверное, давала знать привычка ребят к жизни на судне, что помогало им без всяких наших внушений быть осторожными, когда необходимо.

Разумеется, родители брали детей на борт отнюдь не по своей прихоти. Каждая семья остро ощущала послевоенные трудности. Плавсостав, заканчивая навигацию, перебирался на случайные частные квартиры, договариваясь, кому как удавалось, с хозяевами об оплате, обременявшей и без того скудные семейные бюджеты. Свое жилье имелось у немногих. А весной всей гурьбой водницкая семья поскорее снова переселялась на судно — в свою собственную “квартиру” — каюту, хоть и тесную, но уменьшающую расходы.

Попутно происходило и приобщение юного поколения к речной профессии. Находясь подолгу из лета в лето на судне, ребята, едва встав на ноги, постигали основы ремесла отцов, проходили свои университеты жизни. Чуть окрепнув, паренек, упросив родителей и добившись разрешения начальства, спускался с отцом в машинное отделение, становился у топки котла, наперед уже зная его устройство, у пульта двигателя или занимал место у колеса рулевого управления, сначала наблюдал и иногда подсоблял старшим, а потом начинал и подрабатывать, помогая посильно семье, где обычно хватало едоков. Члены экипажа, проплававшие десятки лет, были людьми, как правило, опытными и умелыми, мастерами на все руки — могли и помалярничать, и поплотничать, и послесарить, большинство поломок команда исправляла сама, не заходя в заводской затон. Ребятишки обучались всему в натуре, сызмальства прикипали душой к беспокойной водницкой жизни, что на берегу привить совсем не просто. Так часто появлялись потомственные речники.

Людей с семьями на борту удерживали не только привычка и сложившиеся личные обстоятельства, но и не лишенная какой-то своеобразной привлекательности походная жизнь, любовь к своему судну и экипажу, наконец, речной патриотизм — его иногда не хотят брать всерьез во внимание, однако без него, мне кажется, все тяготы “вечного движения” по реке представляются чересчур обременительными.

Жизнь на судах целыми семьями вызвала некоторое время спустя бурную реакцию руководителей пароходства и судоремонтных заводов, где зимовали суда. Началась борьба с “семейственностью”, принявшая искаженные и неприглядные формы. От капитанов потребовали “срочно представить списки членов команды, кто работал на судне вместе с членами своей семьи”, для принятия мер.

Считаю нужным сказать несколько слов по этому поводу. Те, кто начинал затею, видимо, из благих соображений, поддались, думаю, обманчивости внешних впечатлений, не удосужились вскрыть корень проблемы и не столько помогли флоту, сколько навредили ему. Искоренение “семейственности” не принесло ничего хорошего ни судам и их экипажам, ни водиицким семьям — была лишь нарушена живая цепочка преемственности на флоте, складывавшаяся простым и естественным путем. Значительно позже газетчики стали усиленно разыскивать и всячески популяризировать семьи потомственных речников-волгарей. Но это было потом. Тогда же, вгорячах, одним запрещающим приказом пытались разрубить сложный жизненный узел, не предлагая взамен никакого выхода.

Не будем закрывать глаза и на теневые стороны “семейных плаваний”. Верно, не всем детям речников из плавсостава удавалось нормально учиться в школе, возникали большие перерывы, с осени и весны учебный год “укорачивался”. И все же тут можно было многое наладить.

Допускаю, во мне говорит волжский энтузиазм. Но коли он есть во мне, ничего не поделаешь. Нельзя не отметить, что судовые дети получали хорошее воспитание на личном примере родителей, которые без устали трудились рядом с ними. И ребята проникались желанием работать так же упорно, рано осознавали свои обязанности. Из детей водников, скажу, редко вырастали бездельники. И коллективизм прививался крепко: ведь судовой организм един, как монолит, здесь действуют сообща, ярко проявляется принцип “один за всех, все за одного”. В конце концов, судно — это и производство, и дом.

Да и не было в ту пору, наверное, возможности у многих водницких семей поступать по-иному. Кстати, семейный и бытовой вопрос не имеет сколько-нибудь оптимального завершения еще и сейчас: традиционно труден, до болезненности, он на флоте.

http://library.river...oskalev2/41.htm