Итак...
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ПОГИБШИХ
Выдержка из приказа начальника Советского Дунайского пароходства № 365 от 28 ноября 1991 года:
«14 ноября 1991 года, следуя вверх, в районе югославского города Вуковар подвергся артиллерийскому обстрелу теплоход «Ворошиловград».
В результате попадания снарядов в рулевую рубку погиб третий помощник капитана Дели Н. И., от полученных ран скончался старший помощник капитана Макаров Б, А., ранены два члена экипажа, судно получило тяжелые повреждения.
В сложившейся ситуации весь экипаж судна и барж СДП-1233, СДЛ-325 проявили мужество, высокую профессиональную подготовку по спасению судна и каравана.
Большую помощь морякам теплохода «Ворошиловград» оказал экипаж теплохода «Иркутск», проявив при этом смелость и выдержку в этой экстремальной обстановке...».
В канун 10-летия трагического рейса теплохода «Ворошиловград» в редакцию позвонил Г. Г. Чалый. Он, будучи капитаном теплохода «Иркутск», принимал участие в событиях 14 ноября 1991 года и изложил свое видение происходившего.
В моем личном архиве сохранились «Выписка из судового журнала теплохода «Иркутск» N° 55, стр. 64 от 14.XI.91 г., текст РДО (радиограммы) руководству пароходства о событиях этого трагического дня в хронологическом порядке, составленный по личным наблюдениям и со слов членов экипажа теплохода «Ворошиловград», все предшествующие и последующие РДО относительно прохождения акватории порта Вуковар в количестве 34 штук. Все там описано документально сухо, только о фактах.
К десятилетию тех страшных событий, в светлую память о погибших товарищах Борисе Макарове и Николае Дели, именами которых названы суда, и в благодарность членам экипажей теплоходов «Ворошиловград» и «Иркутск», решил поделиться о виденном только в одном аспекте: о событиях и поведении людей в тот день.
За два дня до трагедии мы на несколько минут пришвартовались к борту теплохода «Ворошиловград», и я в последний раз видел живым, как всегда, аккуратного, спокойного, ко всем доброжелательного Николая Дели, жившего в соседнем от моего доме.
Борис Макаров пришел к нам на борт веселый, шутил, заглянул на камбуз, где аппетитно пахло жареной рыбой.
С ним я знаком с 17 лет, на всю жизнь мне запомнился его мощный удар боксерской перчаткой в лоб, полученный на ринге Евпаторийский моршколы. Всегда были в добрых отношениях, какое-то время работали на одном судне. Я знал, что он не трус и не способен на подлость, но не мог знать, что, будучи смертельно раненым, умирая, он скажет последние слова: «Спасайте людей!».
Правильно замечено, что в обстановке грозящей смертельной опасности лучше всего раскрывается суть человека. Светлая память вам, дорогие товарищи!
Неоднократно пришлось убеждаться в том, что одно и то же неординарное событие люди оценивают по-разному. Попытаюсь виденное и пережитое описать как можно точнее.
13 ноября 1991 года семь караванов стали на якоря на 1318 км с расчетом, чтобы на следующий день проскочить опасный порт Вуковар. Из радиограмм судов мы знали, что по проходящим судам ведется прицельный огонь из стрелкового оружия. От осколка пуль, пробивших рулевую рубку теплохода «Антон Оника», был ранен в спину второй помощник капитана В. Д. Игнаткин, а капитану А. П. Бочарову пуля разбила каблук, о чем он в РДО умолчал.
Несколько пуль попало в надстройку теплохода «Механик Синилов», а одна через стекло влетела в салон и разбила телевизор. «Капитан Бабкин» оказывал помощь чехословацкому теплоходу «Шариш», получившему много пробоин в машинном отделении и потерявшему управление.
Остальные суда сообщали о разрывах снарядов по водной поверхности, о том, что повреждений и пострадавших нет, но я понимал: это только по счастливой случайности.
Придя на 1318 км, теплоход «Иркутск» переформировал свой состав, прикрыл по обоим бортам носовые жилые помещения и машинное отделение баржами-секциями, приспустив их до уровня кормовых жилых помещений. Секции были загружены ярусами контейнеров, которые при опущенной до конца рулевой рубке «Иркутска» прикрывали ее с бортов до уровня планширей мостика.
Вечером подошел югославский военный катер, и нам сообщили, что утром мы можем сниматься вверх. Это было разрешение сербов, а от хорватов мы его не получали.
14 ноября в 7.00 утра, несмотря на мои уговоры, одновременно начали сниматься с якорей семь караванов, и по мере выборки якорей последовали вверх в следующем порядке: «Улан-Батор», «Ульяновск», «Грозный», «Ворошиловград», «Рыбинск», «Иркутск» и «Оренбург».
Не знаю, что, предчувствие, жизненный опыт или пережитые и виденные в восьмилетнем возрасте бомбежки и смерть, но не личная трусость, обостряли чувство ответственности. Возможно, стоило кому-то одному поддержать мое предложение, как согласились бы и остальные переждать дня три, так как бои шли уже в самом Вуковаре и он со дня на день должен был пасть.
Но, к сожалению, этого не случилось. Снявшись с якорей, на «Иркутске» прикрыли окна рулевой рубки с обоих бортов цельными металлическими дверьми, сняв их с агрегатного и рефрижераторного помещений и подвесив на проволоке к ее крыше, о чем ненавязчиво сообщили по УКВ всем судам. Разнесли и подключили пожарные рукава, подготовили аварийный материал и спасательные средства к спуску.
На 1326 км была дана команда экипажам судна и барж укрыться в носовом нижнем коридоре, находящемся ниже ватерлинии. На мостике, на руле находился только вахтенный третий помощник В. Ю. Кириченко. Внизу и в «машине» обеспечивали порядок и руководство людьми старший помощник капитана Н. С. Смирнов и старший механик В. М. Собакар.
В таком состоянии теплоход «Иркутск» вошел в акваторию порта Вуковар. Расстояние между судами было от 0,5 до 1,5 км. Мы находились на 1331,5 км, а два передних судна — уже на выходе из города, как буквально в нескольких метрах от борта счала, на траверзе рубки и в районе первого счала поднялись два огромных водяных столба и послышался грохот стрельбы.
От лежавшего на баке «Иркутска» деревянного полутрапа отлетел кусок, срезанный осколком. Велся минометный огонь, взрывы были по всему Дунаю, а сзади, на правобережной отмели, вода от взрывов прямо кипела. Мы продолжали идти. В таком же положении находились шедшие впереди нас теплоходы «Ворошиловград» (капитан П. В. Детиненко), «Рыбинск» (В. Д. Го-роженко) и идущий сзади «Оренбург» (И. Г. Лобанов).
В момент, когда толкач «Ворошиловград» находился на 1335 км, посередине его состава взметнулся взрыв, а затем — второй уже на самом теплоходе. «Ворошиловград» начал уклоняться влево и уперся составом в правый берег в районе элеватора.
Оценив обстановку, «Иркутск» предложил «Рыбинску» и «Оренбургу» уходить из-под обстрела задним ходом, так как о разворотах не могло быть и речи. «Оренбург» сразу же согласился и начал работать машинами назад. «Рыбинск» решил проскочить вверх, уклоняясь, насколько позволяли глубины, ближе к левому берегу.
От теплохода «Ворошиловград» поступило, как потом выяснилось по переносному УКВ, из машинного отделения сообщение, что по судну стреляли с близкого расстояния прямой наводкой из орудия, судно потеряло управление, убит третий помощник капитана Дели, тяжело ранен старший помощник капитана Макаров, ранены два человека, необходимо передать на бронекатера просьбу оказать помощь.
Это сообщение, как стало известно позже, слышал сын Бориса Макарова, который в должности матроса был на другом судне, находившемся в нескольких километрах выше.
Все толкачи и баржи, находившиеся ниже теплохода «Ворошиловград», были отличной, малоподвижной и беззащитной мишенью для орудия, но оно, к счастью, по ним не стреляло. Судоводители знают, как при заднем ходе, с набором скорости судно перестает слушаться руля, а прохождение участка в районе угла 1331 км требует повышенного внимания даже при ходе вверх.
На мостик поднялся старпом Н. С. Смирнов, вызванный по внутрисудовой связи, и заступил на руль, став, как и все мы, на колени, лишь головы были на уровне окон. Третьего помощника, опасаясь осколков, отсылать вниз не рискнул. Благодаря опыту сменного капитана Н. С. Смирнова, груженный семью тысячами тонн состав шел ровно и полным ходом назад. Вдруг замечаю, что у нас прямо по курсу поднимается от взрыва мин столб воды, приближаясь с периодичностью где-то через каждые 50 м.
С прохождением поворота на углу 1331 км мы вышли из зоны обстрела. «Оренбург» сообщил, что с военных судов его не слышат.
Спустившись, мы остановились напротив этих судов, несмотря на протестующие жесты военных. Через верхний динамик на рулевой рубке начал им кричать о случившемся с теплоходом «Ворошиловград» и необходимости оказать ему помощь. В это время их кассетные ракетные установки открыли огонь по правому, очень высокому в этом районе, берегу. Снаряды с воем пролетали над нашим составом, меня никто не слышал. Когда мы всем бортом приблизились к кораблям где-то до 30 метров, наконец, к нашей корме, прячась за нас, с большой осторожностью подошел бронекатер.
Перейдя на него, сообщил обо всем молодому командиру, он — своему командованию по УКВ. Затем взял микрофон и начал просить невидимого, находившегося на берегу командира о снятии бронекатером людей с теплохода «Ворошиловград» и оказании помощи раненым. Тот ответил, что «Ворошиловград» сплывет вниз и когда он спустится на 1328 км, помощь ему будет оказана. Я спросил у него разрешения нам самим пойти к нему на подмогу. Он резко щапретил и потребовал чтобы мы немедленно ушли в район 1324 км.
Мы начали спускаться и с этого момента через каждые 5-10 минут безответно сообщали на теплоход «Ворошиловград» о том, что помощь ему будет оказана. Была надежда, что нас слышат.
Оставив на мостике Н. С. Смирнова, я спустился в радиорубку, так как начальник радиостанции Н. А. Безшляга по радиотелефону соединил меня с начальником пароходства А. Ф. Теховым. Вкратце доложил ему о случившемся и о предполагаемых действиях «Иркутска» по оказанию помощи «Ворошиловграду». На что, дословно, получил ответ: «Схему ваших действий подтверждаю».
В 11.40 на 1324,5 км поставили состав на якоря, собрали с барж и теплохода «Оренбург» все бинты и медикаменты. Оставив свой экипаж на счале, взяв с собой лишь самых необходимых и опытных людей, полным ходом идем для оказания помощи. Все проинструктированы о необходимой готовности любым бортом мгновенно пришвартоваться к «Ворошиловграду», быстро снять людей и сразу же отойти. Дана команда всем надеть каски, бронежилеты, ватные зимние штаны и фуфайки в надежде, что вата кого-то защитит от осколков на излете.
При подходе к 1327 км увидели часть состава «Ворошиловграда», находившегося на мели у правого берега на 1331 км, вокруг которого наблюдались взрывы, а самого теплохода не было видно.
Для выяснения, что с «Ворошиловградом», где он находится, уперлись носом в берег непосредственно у военных кораблей. Подошла группа офицеров, и старший сказал, что «брод», т. е. судно, сейчас должен показаться, санитарные машины находятся на берегу и готовы принять раненых, а нам туда из-за сильного обстрела идти не разрешают.
В это время из-за угла показалась корма «Ворошиловграда», и мы последовали к нему, так как у нас находилась вся аптечка, а подходившему к 1327 км «Оренбургу» сказали, чтобы он взял с собой врачей и следовал за нами.
«Ворошиловград» вышел на связь, сообщил, что судно неуправляемо, нужна немедленная медпомощь находившемуся в критическом состоянии старпому Макарову. «Ворошиловград» сплывал вниз где-то в положении 70 градусов по отношению к берегу. Сманеврировав на 1330км мягко приняли его всем правым бортом, ошвартовали. Вид у находившихся на палубе людей был какой-то безразличный, измученный, у многих лица бледные, как мел.
Перескочив на «Ворошиловград», я побежал на мостик. В рулевой рубке, кроме лежавшего на полу убитого Н. Дели, никого не было. Быстро спустился в каюту старпома и увидел всю в крови повара Валентину Скудную. Она держала зеркало у рта лежавшего на койке Бориса Макарова, рядом с ней находился еще какой-то член экипажа.
Быстро расставили людей, чтобы с подходом «Оренбурга» врачей немедленно провести к старпому, но было уже поздно. Забрав раненых, «Оренбург» ушел на 1327 км.
Дали команду вирать якорь, но с правого берега начал строчить пулемет, и пули взбивали фонтанчики где-то в семи метрах от форштевня. Боцман Ю. П. Шелудько и шкипер И. Г. Корженко ползком добрались к брашпилю и, прячась за него и тумбу электротумблера, выбрали якорь. Развернулись с ошвартованным справа теплоходом «Ворошиловград», пошли к своему счалу, забрали часть экипажа и снялись вниз в порт Нови-Сад.
В пути, для составления радиограммы руководству пароходства, расспрашивали обо всем капитана П. В. Детиненко, второго помощника капитана Ю. Саприна, судового шкипера Н. Сокуренко, шкипера СДП-325 А. Сиваченко, матросов Н. Динченко, В. Филоненко и других. Вырисовывалась следующая картина происшедшего. В момент начала обстрела шли полным ходом. На мостике находились капитан П. В. Детиненко, у штурвала — вахтенный третий помощник капитана Н. И. Дели, у пульта управления машинами — сменный капитан Б. А. Макаров. На баржах люди находились в рубках.
На 1336 км со стороны элеватора раздался выстрел и последовал взрыв на барже первого счала от прямого попадания. За ним — второй выстрел и попадание в центр передней части рулевой рубки «Ворошиловграда». Снаряд прошил ее насквозь, все круша на своем пути, в том числе дюралевый штурвал управления насадками, осколки от которого мгновенно убили Н. И. Дели, тяжело ранили Б. А. Макарова. Капитана взрывной волной сбило с ног, с головы слетела форменная фуражка, в которой затем обнаружили дырку величиной с кулак. Выругавшись Борис Макаров, шатаясь, оставляя, за собой кровавый след, спустился в каюту. Как потом показала югославская медэкспертиза, ранение в голову было смертельным и врачи удивлялись, как он смог самостоятельно спуститься в каюту.
Состав, потеряв управление, уперся в берег как раз возле орудия, из которого по нему стреляли. Видя, что управлять нечем, а по судну ведется огонь из стрелкового оружия, капитан Детиненко ползком с мостика спустился в машинное отделение. Можно только представить, что ему пришлось пережить.
Ребята с барж рассказывали, что от взрыва их спасла питьевая цистерна, расположенная перед рубкой баржи. Они выскочили на палубу и хотели убрать находившийся у камбуза газовый баллон. В это время состав уперся носовой частью в берег, и они видели, как опускается еще ниже дуло орудия, на котором лежала рука небритого, заросшего щетиной, смеющегося человека. Рядом стоявшие начали поливать счал огнем из автоматов, пули рикошетили рядом. Болванка третьего выстрела орудия попала в лобовую часть надстройки теплохода, прошила салон, каюту радиста, радиорубку, агрегатное помещение и вышла в нише двери надстройки правого борта.
Радист И. Я. Уколов в это время сидел на своем рабочем месте в радиорубке. Болванка где-то меньше чем в метре от его головы прошила радиорубку, круша приборы, и маленькие осколки застряли в районе его ключицы. Рулевого А. И. Симбирского ранило в предплечье.
Разобравшись в обстановке, стармех С.И.Дудка и электромеханик М.Я.Пилипчук, работая машинами назад, начали спускаться вниз по течению.
Забрать на борт экипажи барж и отсоединиться от состава не давал прицельный огонь. (Позже я лично видел на палубе множество осколков и сплющенных автоматных пуль. Надстройка судна, особенно в лобовой части, была вся изрешечена). А в это время в каюте старпома хрупкая, но стойкая Валентина Скудная боролась за жизнь Б. А. Макарова. Рвала на ленты простыни, дезинфицировала их водкой и, как могла, перевязывала ему раны.
«Ворошиловград», сильно лавируя, задним ходом спустился до 1333 км и левой частью состава, которая затем оборвалась, сел на мель. Обстрел был уже только минометный. Продолжая работать машинами, с оставшейся частью каравана спустились на 1331 км, где шкипер Н. Сокуренко под обстрелом отдал один якорь на оставшейся части счала. Забрали с барж людей, отсоединились от счала и, управляясь из машинного отделения, продолжали выходить из зоны обстрела.
Уже в темное время суток, находясь на акватории порта Нови-Сад, получили сообщение по УКВ, что нас на понтоне поджидают телевидение и большая группа журналистов.
Пришвартовав к понтону теплоход «Ворошиловград», я спустился в каюту, почувствовал огромную усталось, а, вспоминая события дня, — сильный, но запоздалый страх. Конечно, все пережитое в этот день в какой-то мере впоследствии отразилось на моем здоровье.
Проанализировав все, к себе особых претензий не имел, а людям, которые самоотверженно и четко, с риском для жизни, беспрекословно делали все необходимое, в душе был очень благодарен. Эта благодарность сохранилась и по сей день.
Г.ЧАЛЫЙ
капитан.
ДУНАЕЦ № 87, 14.11.2001 г.
