Сообщений в теме: 75

[Alina]

Ранее опубликованное фото «Слава» в Мессине» и упоминание о мессинских событиях в воспоминаниях Анастасии Ширинской, стали поводом и причиной еще одного и последнего отступления в повествовании и хотя затрагивать мессинские события изначально не планировала, однако подобно Галлиполи и Лемносу, думаю, материал заслуживает небольшого отдельного рассказа:


После Русско-Японской войны, в которой Россия потерпела поражение, остро встал вопрос о возрождении Российского военно-морского флота. Наряду со строительством кораблей проводилась подготовка личного состава и будущих командиров флота, а для этой цели был сформирован отряд судов, предназначенный для плавания с корабельными гардемаринами, куда вошли линкоры «Цесаревич»



«Слава»



Крейсер «Адмирал Макаров»





«Богатырь»



Командовал соединением контр-адмирал Андрей Августович Эбергард ( впоследствии адмирал)



27(14)июля 1908 г.Эбергард сдал отряд контр-адмиралу Владимиру Ивановичу Литвинову, который сразу же начал готовить его к заграничному плаванию для прохождения практики с гардемаринами.

Рано утром 15 декабря 1908 года на побережье Италии в районе городов Мессина и Реджо-де-Калабрия произошло сильное землетрясение. В тот день русская гардемаринская эскадра контр-адмирала В.И. Литвинова, состоявшая из линейных кораблей ”Слава” и ”Цесаревич”, крейсеров ”Богатырь” и ”Адмирал Макаров”, принимала уголь в сицилийском порту Аугуста, расположенном в 80 милях южнее Мессины. Внезапно в бухту вошла большая волна, а затем корпуса кораблей содрогались от подводных толчков.

Прибывший на эскадру русский вице-консул в Италии А. Макеев сообщил о трагедии и передал просьбу префекта об оказании помощи пострадавшим от землетрясения. Литвинов приказал прекратить погрузочные работы на линкорах и крейсере ”Адмирал Макаров”. Утром 16 декабря он привел их в Мессину. Город со 160-тысячным населением представлял груду развалин, многие дома горели, на набережной скопилось множество людей.



Как только гардемаринская эскадра стала на якорь на рейде Мессины, с кораблей на берег были немедленно направлены спасательные группы. Вскоре на рейд вошли русские канонерские лодки ”Гиляк” и ”Кореец”.



Их экипажи также принялись за разборку завалов.









Спасатели извлекали пострадавших жителей из-под обломков зданий, оказывали помощь раненым, эвакуировали их на набережную, где корабельные врачи организовали медицинские пункты.



В первый же день русскими моряками было спасено около 800 человек. Многих пострадавших и детей, оставшихся сиротами, русские моряки затем доставили на своих кораблях в Неаполь. По примеру русской эскадры на помощь жителям Мессины пришли моряки других иностранных кораблей и судов.





Богатырь в Мессине




Цесаревич



Русские моряки продолжали работы в течение нескольких дней - до прибытия в город частей итальянской армии и кораблей ее флота. Всего в эти дни экипажи русских кораблей спасли жизни более 2 тысяч жителей города.
Памятник подвигу русских моряков в Мессине. до 30 годов стоял у здания городской Ратуши



В память о гуманизме русских моряков и их бескорыстной помощи в Италии была выбита медаль, торжественно врученная горожанами экипажу крейсера ”Аврора”, посетившего Мессину в феврале 1911 года.

Передача членами Мессинского муниципалитета диплома и золотой медали «за самоотверженность и человеколюбие». Борт КР Аврора, 12 марта 1911 года



Вместе с медалью был передан благодарственный адрес, в котором говорилось: ”Братская помощь, оказанная русским флотом, является одной из прекраснейших страниц в великой книге Человечества, и, когда Мессина восстанет из пепла, она никогда не забудет, что благодаря вашим усилиям она видит своих сыновей живыми”. Выпуск гардемарин, принявших участие в спасательных работах, с тех пор стал называться ”мессинским”. Адмирал Владимир Иванович Литвинов в 1917 году ушел в отставку и был убит сотрудниками ВЧК в 1919 году в Киевской губернии.

Трагедия итальянского города Мессины и роль флота в оказании помощи пострадавшим

(продолжение следует)

[Alina]

Часть десятая

ДЕТСТВО НА КОРАБЛЯХ

«Мы стояли в карантине, но могли все же переходить иногда с корабля на корабль. Можно сказать, что мы жили в плавучем городе и, насколько я помню, мы не стремились на землю.
Корабль живет своей собственной, таинственной жизнью; мы умели исчезать с глаз взрослых довольно легко, несмотря, казалось бы, на ограниченное водой пространство. В январе «Константин» был возвращен его компании и морские семьи могли вернуться на корабли своих отцов.

(слева на право ) Максим Максимович , Олег Бирилев , братья Пайдаси , (?) , Анастасия Манштейн(?)



Мы снова были на «Жарком» в бухте Каруба, между «Звонким» и «Капитаном Сакеном»,

Корабли Русского Императорского флота у чужих берегов далекой Африки. 1920-е годы. Бизерта. Тунис. Личное собрание М.А. Аксаковой. Буэнос-Айрес. Аргентина



в длинном ряду миноносцев под охраной черного часового на недалеком берегу. Так наступило наше первое Рождество в Африке. Для детей 7 января, с помощью французов, на «Алексееве» была устроена елка.

Дети участники торжеств



После праздничных дней жизнь установилась монотонная и спокойная. Для меня она сводилась к трем миноносцам - «Звонкий», «Жаркий», «Капитан Сакен», и к семьям их командиров - Максимовичи, Манштейны и Остолоповы. Мы, дети, легко переходили с одного корабля на другой, но не пытались уходить дальше. Я все же запомнила большой миноносец - «Цериго», прибывший в феврале, благодаря его красному цвету: не хватало времени закончить покраску; он так и остался покрытый суриком.

«Цериго» (спасибо Klaus(у) за фото )



По прибытии в Бизерту офицеры были обезоружены и первое время находились под строгим надзором. Адмирал Кедров в своем обращении к французским властям высказал то, что чувствовали все офицеры: «Принесли бы мы с собой чуму, были бы мы вашими врагами или вашими пленными, мы не были бы приняты по-другому». Тем сильнее его чувство благодарности к адмиралу де Бону за оказанный им прием в Константинополе: «В нашем несчастье ничего не могло нас больше тронуть, чем выражение этой симпатии. Мы этого никогда не забудем. Почему нас принимают как врагов на французской территории?»

Вице-адмирал Кедров на ЛК Генерал Алексеев 1921 г. К-р ЛК Капитан 1-го ранга Федяевский (отдает честь), Контр-адмирал Машуков и Контр- адмирал Беренс (отдает честь).



Многие французские офицеры задавали себе тот же вопрос.

Выражение их(французов) симпатии и уважения тем более ценно, что в будущем унижения не будут редкостью. Некого будет даже за это винить; просто вы становитесь беженцами, и люди как-то незаметно для самих себя считают себя вправе говорить с вами по-другому.

(Удивительно и поразительно для меня, насколько точны и актуальны эти слова спустя 90 лет)

[Alina]

Полученные из Парижа разъяснения, возможно, способствовали тому, что в скором времени нам было разрешено спускаться на берег.
В Бизерте, в бухте Каруба, где стояли миноносцы и канонерки, в бухте Понти, где у берега стояли подводные лодки



на рейде, куда вернулись «Алексеев» и «Корнилов», - всюду сердца моряков прислушивались. История для них остановилась, время замерло!

Генерал Корнилов 1921г



Генерал Алексеев



Приборка на эсминце (Дерзкий?)




__________________

Примечательно!
Первый тост за новый 1921 год был достаточно радостным: "За скорейшее возвращение!". Тогда многие так думали. На всех фотографиях первого года в далекой Бизерте, вы практически нигде не заметите людского отчаяния, тоски или намека тревоги. Была вера, что скоро всему придет конец и можно будет снова вернутся в далекую Россию.

В короткие минуты отдыха на суше и на море. «Команда петь и плясать»! Бизерта. Тунис. 1920-е годы. Личное собрание М.А. Аксаковой. Буэнос-Айрес. Аргентина



Уроки фехтования




Лейтенант Нелавицкий и Чиж( ) на "Генерале Корнилове" в Бизерте



Бизерта.На отдыхе. Личное собрание М.А. Аксаковой. Буэнос-Айрес



_____________________

Только со временем «под внешним спокойствием монотонного существования сердца переходили от радужных надежд к самому глубокому отчаянию; особенно молодые, одинокие, оторванные от семей.
Ходили слухи о сокращении состава эскадры. Многочисленные семьи покинули корабли и были помещены в лагеря: Айн-Драхам, Табарка, Монастир, Надор, Papa. Многие искали работу, главным образом на французских фермах.
К счастью, ученики Морского корпуса, между которыми было много маленьких сирот, нашли убежище в форте Джебель-Кебир.



Морской префект, вице-адмирал Варней, отвечая на просьбу контр-адмирала Машукова, предоставил Морскому корпусу этот форт, расположенный в шести километрах от Бизерты, и у его подножья - лагерь Сфаят, чтобы поместить персонал.



Вопросы по содержанию эскадры и корпуса разбирались в Париже и в начале 1921 года. Командующий эскадрой вице-адмирал Кедров отбыл во Францию для переговоров об их дальнейшей судьбе. На его место в Бизерте был назначен Михаил Андреевич Беренс.

На подводной лодке "Тюлень" в Бизерте, июль 1921 года, вице-адимрал Кедров, контр-адмирал М. А. Беренс, контр-адмирал А. И. Тихменев. С аксельбантом флаг-офицер старший лейтенант Г. В. Чехов



Невозможно даже представить о чувстве унижения, которое должен был испытывать этот выдержанный, достойный человек с выдающимся прошлым моряка, сталкиваясь с неприятными денежными вопросами. Ему, безусловно, было хорошо известно, что французское правительство для сокращения расходов предполагает их покрыть, зачислив во французский флот некоторые русские корабли.
По данным, полученным от капитана I ранга Н. Р. Гутана при штабе русского флота: «Из Константинополя в Бизерту. (пришли корабли).. с 6388 беженцами, из которых - 1000 офицеров и кадет, 4000 матросов, 13 священников, 90 докторов и фельдшеров и 1000 женщин и детей».

Местные французские власти не могли оставить без помощи такое количество людей, лишенных средств к существованию, среди которых были больные, раненые, старики, не способные работать, и дети-сироты. В то же время распоряжения из Парижа предписывали «сократить до минимума расходы по содержанию русского флота» (письмо от 3 марта 1921 года председателя Совета министров А. Бриана к морскому министру).

С весны 1921 года половина из этих людей ищет работу на тунисской земле в исключительно тяжелых условиях.
«Публикация Комитета Французской Африки, 21, rue Cassette, Paris» дает в 1922 году следующие строки:
«Когда в марте встал вопрос о поисках работы для русских, то столкнулись с тем, что не было составлено заранее никакой классификации по категориям трудоспособности и квалификации людей, направленных в Тунис. Большинство принадлежало к дворянскому или мещанскому сословию или же к военно-морскому флоту. Некоторые офицеры и матросы прибыли с семьями….. Но несмотря на эти малоблагоприятные условия, на слишком пассивную покорность некоторых из новоприбывших и неспособность многих проникнуться своим положением и к нему приспособиться, администрация и частные лица приняли на службу в апреле и мае добрую половину этих случайных эмигрантов.
Требовались главным образом земледельческие рабочие (2050), техники (100), рабочие в рудники (80). Кроме того, около ста женщин устроились гувернантками или прислугами.
Эти 2825 русских, которые довольствуются скромным заработком, полностью удовлетворяют своей работой».


(продолжение следует)

[Alina]

По воспоминаниям гардемарин, изданных в журнале «Кадетская перекличка» в №15 за 1976 год в Нью Йорке :

Часть одиннадцатая
Морской корпус. Форт Джебель -Кебир.

В конце января 1921 года франко–русская комиссия избрала для помещения Морского корпуса старый, конца прошлого века, разоруженный форт Джебель- Кебир, расположенный на вершине горы в 274 метра вышиной и барачный лагерь Сфаят для персонала , который располагался от него на расстоянии около километра с лишним. От форта до Бизерты было около 6 км по шоссе.

Для гардемарин настал день расставания с «Генералом Алексеевым» к которому успели привыкнуть за три месяца жизни на нем, но главное, что он являлся последним, как бы кусочком России.



Вход в форт Джебель- Кебир представлял огромное углубление на вершине горы, прямоугольной формы с размером примерно 150*100 метров и до 8-ми метров глубиной в котором построен форт с окружающим его рвом около 6-ти метров ширины, часть вырытой земли пошла на приподнятие окружающего форт вала.



Постройка была исполнена французами в конце прошлого века. Внутреннее устройство форта со стороны главного фасада состояло: слева от входных ворот было караульное помещение, затем четыре обширных сводчатых каземата с устроенными в них на 64 человека каждый в два яруса железными нарами т.е. вроде казармы.



Дневной свет проникал в казематы из рва, окружающего форт. Свет был довольно слабый. Все помещения сверху были покрыты слоем земли метра в три толщиной, засаженные травой. Фактически казармы были под землей. В первых двух казематах была размещена Севастопольская гардемаринская рота. Кадетскую поместили в двух следующих. Первый и второй взводы в одном каземате, а третий и четвертый в другом. Далее находился угловой капонир, в котором вскоре была размещена церковь и иконостасом и прочим убранством, взятым с эскадры.
Справа от ворот шел ряд помещений комнатного типа , которые использовались как классы. Учеба шла по нормальной программе Морского корпуса.



В боковом коридоре находилась умывалка с несколькими кранами, которых было явно недостаточно , принимая во внимание обильную численность в 300 человек гардемарин и кадетов ( одна из рот в первое время была в непрерывном плавании на «Моряке»).Из этих классных комнат две получили название кабинетов: физического, снабженного специальными приборами частью с кораблей эскадры вывезенных из Севастополя





и Естественно –исторического, быстро наполняемого богатыми коллекциями всякого рода насекомыми и пресмыкающимися в живом или заспиртованном виде, приносимых в большом количестве самими учениками( ) или наглядного учебного пособия, также привезенного из Севастополя



На фото ниже по данным "Кортик" а Имшенецкий Александр Захарович - Преподаватель естествознания.
В 1918 Коллежский асессор. С 1919 по 1920 в Севастопольском Морском корпусе преподаватель естествознания и географии. Эвакуировался с флотом в Бизерту. На октябрь 1921 года в лагере Сфаят – Бизерта. Преподаватель естествознания и географии. Покинул Тунис после ликвидации Морского корпуса в 1925 году.




В крайнем правом капонире разместили 1-ю гардемаринскую роту Капитана 1-го ранга Китицына


прибывшую как раз из Владивостока в Севастополь накануне эвакуации Крыма.
Во дворе форта, вдоль него, находились здания, служащие как дежурная комната, комната К. 1-го Ранга Р.Китицына.

Китицын М.А.



Был он холостой и единственный из всех офицеров живших на форту и разделявший жизнь воспитанников, вставая по горну , и питаясь из той же кухни.

Затем был Приемный покой

по данным форума Кортик на фото изображен Морской врач Марков Н. М. Старший врач Морского корпуса . 1921 г.




и лазарет



Под навесом стояла походная кухня



и была устроена кладовая



За кухней были еще два каменных барака, в которых помещались класс и спальня 4-й кадетской роты.

Была на форте и библиотека.



и теннисная площадка

[Alina]

Жизнь на форту имела следующий распорядок:

Побудку, «утреннюю зарю» дежурный горнист кадет или гардемарин играл в 6 часов утра. Все как один поднимались чтобы до утренней молитвы успеть одеться, умыться постелить койку и прибраться вокруг себя. Т.к. кранов было мало, многие запасались водой с вечера в пищевых баках, лили кружками на руки друг другу, тем самым избегая длиной очереди у кранов. Торопиться с туалетом были вынуждены особенно те, которые по причине жары в казематах, после « вечерней зари» выносили свои койки на бруствер и устраивались на ночлег на свежем воздухе, не забывая захватить одеяло из бараньей шерсти для защиты от возможных укусов скорпионов и сколопендры, кишащих летом в сухой траве и под камнями.
В 6 часов 45 минут горнист уже играл «Сбор». Из дежурной комнаты выходил дежурный по корпусу офицер, лейтенант или мичман. Старший роты командовал : Смирно! Равнение на-право! Горнист исполнял сигнал «На молитву». «Петь молитву», приказывал дежурный офицер. Весь батальон пел «Отче наш», после чего оглашались приказы по корпусу этого дня.
После команды: Разойтись», горнист давал сигнал «Бери ложку , бери бак….» являющийся сигналом на еду. Еда на завтрак была незатейливая: жидкость именуемая кофе, и 100 грамм черствого солдатского хлеба. Никто не ворчал. Дисциплина, возраст и зверский аппетит действовали так , что все поглощали со смаком.



В 7 часов 30 минут горнист играл движение вперед» и батальон по нему снова выстраивался во дворе, куда к этому времени подходили корпусные офицеры их лагеря Сфаят»( на расстоянии 1км). Ротные командиры здоровались каждый со своей ротой и вели строем на строевые занятия или гимнастику, производящихся на плацу за фортом. Гимнастическая площадка была снабжена турником, параллельными брусьями



Среди воспитанников корпуса было немало отличнейших гимнастов



исполняющих труднейшие упражнения на турнике и брусьях, а так же по бегу, прыжкам и метанию копья и ядра.



Но начальство Морского корпуса обращало особое внимание на строевое учение. Руководил строевым учением Помощник Начальника Строевой Части Гвардейского Экипажа, ст.лейтенант Б.В.фон Брискорн, и не удивительно что оно исполнялось по традициям Императорской Гвардии.







К 9-ти часам все должны были вернуться в форт. Роты строились, и каждая трогалась в обратный путь. Раздавалась команда: «Песни петь» по команде «Шагом марш». Роты двигались под различные песни: «Вдоль да по речке», «Пошли девки на работу», «Есть много войска у царя», «Взвейтесь соколы орлами»…всех не перечислить…Все роты пели отлично и было между ними некоторое соревнование.
В 9 часов слышался сигнал «Движение вперед», что означало начало первого урока.



До обеда было три урока по 50 минут и после него еще два от 14 до 16 часов.
В 11 часов 50 минут горнист играл «Отбой» - конец третьего урока и полдень уже знакомый сигнал –«Бери ложку…» . Обед состоял из похлебки с кусочком мяса и 1/6 солдатского хлеба. Иногда, не часто правда, давали добавку. По окончании обеда давался отдых и можно было поваляться и поболтать между собой..
Ученье шло гладко и успешно так педагогический состав был исключительно высокого уровня.Вице- адмирал А.М.Герасимов , во время эвакуации, был назначен директором Морского Корпуса, вместо контр-адмирала Ворожейкина

Герасимов с преподавателями и кадетами 4 роты



С учебными пособиями по-началу было туго, но постепенно, оборудованная при Корпусе литография обеспечила учащихся печатными курсами всех предметов. Необходимо отметить усердие, с которым воспринимались все науки, и не удивительно, что многие из воспитанников Корпуса впоследствии смогли блестяще окончить высшие учебные заведения во Франции и Бельгии и сделаться известными специалистами в разных отраслях науки , а также сделать карьеру во французском военном и коммерческом флоте.

Необходимо отметить, что при Корпусе, в те времена, никакой прислуги не существовало, не считая поваров, занятых весь день кухней.
Стирка белья производилась самими кадетами. Каждый стирал свое белье сам. Летняя форма после стирки разглаживалась по очереди утюгом. По составленному расписанию, раз в неделю очередной взвод отправлялся вместо учебы к колодцу за полтора километра.



В жаркое лето колодец пересыхал, а взвод не без радости отправлялся уже за 6 километров к берегу моря, где втекала в него речка, позволявшая не только стирать, но и поблизости купаться, рядом с сохнущим на чистейшем песке бельем.
В 18 часов звучал сигнал на ужин. Раздавался по тарелкам суп или каша с 1/6 хлеба как и в обед.
После ужина и до вечерней молитвы в 21 час приготовляли заданные уроки и царила всюду полная тишина. К учению относились серьезно. На молитву батальон выстраивался , как полагалось во дворе, горнист играл сигнал и все пели «Отче наш», «Спаси Господи люди Твоя..», «Богородице Дево радуйся». Дежурный по батальону офицер желал всем спокойной ночи и командовал «Розойдись».
До 22 часов, момента долгого и мелодичного сигнала горном «Вечерней Зари», можно было еще «зубрить», но большинство развлекалось , занимаясь своим делом. После «Вечерней Зари» все должны были ложиться спать, и всякий шум строго запрещался. Правда, особенные «зубрилы», с разрешения дежурного могли заниматься в классе, но только до полуночи.
В 24 часа все спали крепким сном.
Так проходили будние дни. А в воскресенье и праздники был отдых и церковные службы.
Иконостас и вся церковная утварь были вывезены из Севастополя.



Настоятелем был о.Георгий Спасский известный своими проповедями и очень любимый еще в России.
Особенно ярко проходила Пасхальная Заутреня, торжественно исполняемая в африканской обстановке, близкой к библейской. В пасхальный день побудка была не такая ранняя, как обычно, и исполнялась не горнистом, а полным духовым оркестром во дворе форта. Паек в этот день выдавался сильно улучшенный количественно и даже качественно с кружкой вина и порцией десерта. А колокола( была и своя колокольня), по-московски трезвонили почти без перерыва весь день. В этот день к крестному ходу в форт приходили русские как со стоящей на рейде эскадры, так и из соседних лагерей. По окончании заутрени батальон со своими офицерами выстраивался во дворе форта. Перед строем появлялся адмирал. Китицын командует «смирно», все замирают, офицеры отдают честь. «Поздравляю вас со Светлым Праздником. Христос Воскресе»!слышен голос адмирала и тотчас же гремит ответ «Воистину Воскресе»!
По команде «разойтись» воспитанники христосовались между собой и отправлялись разговляться. Все было украшено полевыми цветами и пальмовыми ветвями.

Пасхальный стол



В пасхальное воскресенье, обычно шли гулять после обедни, попросив отпуск, многие спускались в Бизерту, где на внутреннем рейде стояла эскадра.
По вечерам ища прохлады, взбирались на вершину форта и хором пели русские песни.

Еще один день проходил на форту особенно ярко и торжественно. Празднование Гангутской Победы которая имело место 27 июля 1714 года.



Это была первая русская крупная военно-морская победа у Гангутского мыса. В Бизерте в этот день на форт приезжал командующий эскадрой Контр-адмирал М.А.Беренс с начальником штаба К.-адм.Тихменевым. После литургии проходил торжественный вынос знамени а далее проходил парад под командованием Кап. 1-го ранга Китицына.



После торжественной и парадной части представляющей собой различные виды прохода и марша как повзводно, так и церемониально( особенно торжественно и эффектно), с оркестром и чеканя шаг, роты расходятся по своим казематам и распускаются. Официальная часть заканчивается.



Далее следовал праздничный обед, после которого все свободны. Кто хотел, мог идти в отпуск, а кто хочет - просто гулять.
Нельзя не сказать и еще об одном празднике, который зародился еще в России – Основание Морского Корпуса 6 – ноября. Когда то в Петербурге в этот день в зале Морского Корпуса проходил знаменитый бал, вмещавший 5000 человек, открывавший зимний бальный сезон.



Праздник 6-е ноября в Бизерте был совершенно особенный. Было особенное настроение- особый дух, особое чувство, связанное с историей Корпуса и Флота. Был парад, играл оркестр.
6-ноября. Храмовый праздник

В 1-й год празднования на праздник пришла офицерская рота Корниловского полка, расположенная в 4 км от форта Джебель Кебир. Корниловцы пришли в форт строем и ушли тоже строем..



Вечером был бал, играл корпусной оркестр, были гости, дамы из лагеря Сфаят и из Бизерты. Были приглашены и французские офицерские семьи. Так заканчивался праздник.
Так проходила жизнь Морского корпуса в форте Джебель –Кебир

(продолжение следует)

[Alina]

Часть Двенадцатая

«Моряк». Конец Морского корпуса


Для практики воспитанников Морского корпуса служило учебное судно «Моряк», ранее носившее имя «Великая Княгиня Ксения Александровна».



Приблизительно в июне 1921 года оно начало учебные плавания с кадетами и гардемаринами в Бизертинском озере(в открытое море под Андреевским флагом его не выпускали французские власти).


«Моряк» во время учебного похода под парусами. Бизерта. Тунис. 1920-е годы. Личное собрание М.А. Аксаковой. Буэнос-Айрес. Аргентина



По очереди все роты прошли на «Моряке» минимум двухмесячный стаж, а кадеты дважды двухмесячный, где осваивали штурманское, шлюпочное и сигнальное дело.

Большинство кораблей русской эскадры, стоящей на бизертском рейде побывало в доке арсенала Сиди-Абдалла, на противоположном берегу озера.
«Генерал Алексеев» в сухом доке. Бизерта 1921 год.

"Грозный" в доке

"Звонкий" в доке

"Генерал Корнилов" в доке


В сентябре 1921 года пришел черед и «Моряку» навести туалет своей подводной части, густо обросшей водорослями и ракушкой, постепенно разрушающих корпус и тормозящих его движение во время плавания. Конечно, кадет очень интересовало, как из дока выпустят воду и «Моряк» очутится на сухом дне, а также посмотреть на всю подводную часть корабля с форштевнем, рулем и его винтом. Когда вода была выкачена при помощи могучих помп, палуба оказалась намного ниже пристани дока. Поразило количество и величина наросших за долгие годы пребывания в воде раковин, в большом количестве мидий, а также голотурий в виде колбасы, существ слизистого строения, среди густо выросших морских трав. Все это надо было содрать в кратчайший срок и вывезти подальше, т.к. быстро разлагаясь, они издавали невероятную вонь.
Работа была не легкой. По бортам были навешены т.н. «беседки», передвижные мостки, на которых надо было стоя или сидя работать т.к. вся рабочая сила –это команда корабля, стоящего в доке, иначе говоря -сами кадеты.

«Моряк» в доке. Личное собрание М.А. Аксаковой. Буэнос-Айрес. Аргентина



Скаблили корпус специальными скребками и все отодранное сыпалось на голову и иногда за шиворот. На следующий день для защиты глаз роздали специальные очки и молотки с острием для отбивки старой краски и ржавчины. Последняя часть труда заключалась в покраске, и это дело казалось легким и простым после предыдущих испытаний. Так учились кадеты не только морской практике, но и тому, как надо содержать в порядке свой корабль, а подчас выполнять самые тяжелые и грязные работы.



«Моряк».Фото, сделанное С.С. Аксаковым с самой верхней точки учебного судна «Моряк». Бизерта. Тунис. 1920-е годы. Личное собрание М.А. Аксаковой. Буэнос-Айрес.



В начале 1922 года всех огорчило распоряжение французских властей о сокращении личного состава эскадры и ликвидации в течении года гардемаринских рот, а также дорогого всем «Моряка».



Сокращение личного состава на эскадре стало происходить практически сразу, как был снят карантин и получено разрешение выходить в город. Многие стремились найти заработок на берегу, чтобы лучше устроить свою жизнь. Многие принимали французское гражданство и уезжали во Францию.




На кораблях оставались главным образом те, кто считал необходимым не покидать своих детищ, т.к корабли хотя и были приведены в состояние долговременного хранения, но работы оставалось много.




Кадеты сдавшие свои экзамены списывались, т.е из Корпуса переводились на корабли где сразу же применялись на разные работы. Все считали, что настанет момент, когда опять понадобятся Родине и тогда нужны будут и наши корабли.
4-я и 6-я кадетские роты прошли практику на «Моряке» в 1922 году.



По окончании плавания корабль был поставлен в бухту Каруба рядом с нашей минной эскадрой и там разоружен. Можно не без грусти заметить, что «Моряк» был последним судном, плававшим под Андреевским флагом.

«Моряк» с миноносцами «Звонкий» и «Зоркий» на судоразделке в Бизерте



Перед окончательным уходом с «Моряка» кадеты смазали и привели в состояние долговременного хранения все механизмы, свернули бережно паруса и снасти бегучего такелажа, сложив их на нижней палубе, усердно вымыли палубу, начистили медяшку, чтобы она блестела, попрощались со старшим офицером лейтенантом Гесселем, остающемся на «Моряке» как бы сторожем и после подъема флага молча , с большим душевным волнением покинули родной корабль.

[Alina]

Даже вернувшись в Форт, бывало по субботам, кадеты брали отпуск группой в 3-4 человека и пешком отправлялись в бухту Каруба, что навестить бывшего старшего офицера и провести ночь на старом «Моряке». Утром вооружались щетками и ведрами, черпали за бортом воду, драили как могли палубу, вспоминая былые радостные дни плавания, а вечером с грустью возвращались себе в форт. Это было все что они могли сделать.

С самого начала Морской корпус существовал субсидиями французского правительства поставившего сроки: до окончания высшего образования гардемарин и среднего для кадет. Программа кадетских классов была приравнена к программе французских средних учебных заведений, а диплом признавался Францией как равносильный французскому «Башо» т.е. аттестат зрелости.


Проводы отъезжающих во Францию гардемарин



Последний гардемаринский выпуск должен был покинуть корпус к концу 1922 года, а кадетский в начале 1925.

В 1924 году, оставшиеся в Корпусе кадеты в составе 2-х рот очень малой численности, не могли занимать и Форт Джебель-Кебир и лагерь Сфаят. Начальство постановило оставить форт и полностью переехать в Сфаят. В один из бараков перенесли церковь.

Церковь в Сфаяте



Жизнь пошла по-прежнему.
6/19 ноября прошел последний в стенах Корпуса праздник. На традиционный обед с гусем приехали из лагерей все офицеры, бывшие воспитанники Морского Корпуса. Приехали в штатском, но у каждого был пакет с кителем и кортиком. Традиционный бал был отменен ввиду траура, который все носили в душе по спущенному Андреевскому флагу и передаче судов эскадры под охрану французам ( подробности об этом в следующих главах) .
Последним днем классных занятий было назначено 1-е мая 1925 года.



Всех преподавателей на руках отнесли домой. В воскресенье 3-мая после Богослужения роты были выстроены около церковного помещения.

Приказ о производстве в гардемарины был прочтен перед фронтом директором Вице Адмиралом Герасимовым.
Адмирал поздравил всех, произнес прощальное слово, желая всем успеха в жизни и сожалея, что выпуск производится не на корабли, как следовало бы, но просил не забывать Русский Морской Корпус.
Корпусное начальство позаботилось о последних своих воспитанниках, которым были сшиты из французского казенного сукна штатские костюмы, были выданы паспорта на свободный въезд во Францию до Марселя, даровые билеты на пароход да еще по 200 франков из казны Корпуса.

Русские кадеты во Франции






( из воспоминание гардемарина)

«На пароходе, оторванность от старого еще не ощущалась, но мы сильно ее почувствовали прибыв в Марсель, где мы устроили в зале одного из ресторанов прощальный обед. Мы расстраивались, но каждый из нас чувствовал, что годы проведенные вместе, как и все вместе пережитое под сенью Андреевского Флага, соединили нас крепким звеном- любовью к утраченной , но отнюдь не потерянной Родине. Можно сказать, что мы уходили в неизвестность, неся в душе дорогой нам Андреевский Флаг.
Спасибо тебе за все, что Ты нам дал Морской Корпус.
Память наша о Тебе вечна. Не все воспитанники русских кадетских корпусов имели это счастье»

(продолжение следует)

[Alina]

Часть тринадцатая.

Эскадра.

(по материалам книги Никиты Кузнецова «Русский флот на чужбине»

Для жителей Бизерты приход эскадры стал полной неожиданностью. В назначенный карантин кораблям запретили не только общение с берегом, но между собой, поскольку на «Генерале Алексееве» обнаружили больного тифом. Несколько случаев заболевания похожего на тиф произошло на других кораблях. Постепенно семейных чинов эскадры начали переводить в лагеря на берегу. Айн-Драгам( в горах северо-восточной части Туниса

Табарка,(на берегу моря, недалеко от Айн-Драгама) Монастир(приморский городок на юге), Сен-Жан, Эль-Эйш, Рара, последние три в горах близ Бизерты), лагерь Джебель –Джелуд

Начиная с первых чисел февраля и до 10 марта все корабли и суда поочередно прошли дезинфекцию сернистым газом в порту Сиди-Абдалла затем крупные вновь вернулись на рейд Бизерты, а малые были поставлены в бухтах Понти и Каруба., после чего командам разрешили сойти на берег.
Период с середины марта до начала мая 1921 года можно считать наиболее тяжелым для эскадры, поскольку ее правовое положение оказалось весьма неопределенным и целиком зависело от воли французского командования. Последнее не было готово для принятия и размещения столь значительного количества людей и кораблей. В целом практически с самого начала правительство Франции рассматривало русские корабли фактически как свою собственность, не собираясь ни возвращать их Советской России, ни участвовать в возможных боевых действиях против нее. Люди, находившиеся на кораблях, стали для французов настоящей обузой. Впрочем, надо отметить, что морское начальство, непосредственно контактирующее с русскими моряками, с пониманием относилось к их тяжелому положению.
По началу, было несколько неприятных эпизодов «среди своих», связанных с продажей членами команд судового имущества. Правда, уличенные в продаже лица, во флоте оказались совершенно случайно набранными в последние дни пребывания флота в Крыму и в Константинополе. Некоторых арестовали, большую часть списали на берег. После этого кражи казенного имущества практически прекратились.
13 июля 1921 года на эскадру прибыли вице-адмирал М.А Кедров и капитан 1-го ранга В.И.Дмитриев. Адмирал произвел осмотр всех судов эскадры и через восемь дней отбыл в Тунис, а затем в Париж.



26 сентября морскому префекту Бизерты поступила телеграмма от Морского Министерства в Париже с требованием сократить личный состав до минимума. Первоначально французское командование планировало оставить 200 человек, потом- 348, затем (благодаря усилиям Дмитриева и Кедрова в Париже)- 700 человек, но только в качестве временной меры. Так началось сокращение людей на эскадре.

Сокращение кораблей началось несколько раньше. А началось это так.

С начала июня 1921 года с транспорта –мастерской «Кронштадт» стали поступать сведения о массовой гибели крыс.

Затем обнаружилась эпидемия чумы. К 3 июля заболели 9 человек 8 из которых умерло. «Кронштадт» изолировали и отвели в гавань Сиди-Абдалла для дезинфекции и дератизации. Также на карантин отправили буксир «Голланд» и посыльное судно «Китобой».

А 30 июля адмирал Беренс получил письмо от Морского префекта Бизерты , в котором сообщалось , что «Кронштадт» отправят для окончательной дезинфекции в порт Феруль(близ Марселя). При этом, по требованию французов, на судне не должно было находиться ни одного русского, а все оборудование следовало оставить на своих местах. Как говорилось в регулярно выходившем «Обзоре жизни русской эскадры в Бизерте» : « по тону личной беседы с Префектом Адмирал понял, что «Кронштадт» уводится совсем».

[Alina]

4 августа после того как с «Кронштадта» выгрузили все принадлежавшее эскадре имущество, он был уведен на буксире в базу французского флота Тулон. Впоследствии «Кронштадт» служил по своему прямому назначению во французском флоте под названием «Вулкан».

К «Кронштадту» пристальное внимание было с самого начала и этому было разумное объяснение. Будущую транспорт-мастерскую построили в Германии в 1894 году в качестве грузопассажирского парохода, первоначально получившего название «Фениция». В 1905 году пароход приобрело русское Морское Министерство, которое и решило переоборудовать его в плавучую мастерскую. Мастерская должна была поддерживать в исправном состоянии корабли 1-го ранга, а для миноносцев и подводных лодок она могла служить плавбазой. В число специального оборудования, которым оснастили «Кронштадт» входили 6 токарных, десять винторезных, револьверный, карусельный, одиннадцать сверлильных, три строгальных, четыре фрезерных станка, гидравлический пресс, три кузнечных горна, две муфельные печи, пресс для гнутья труб, пневматический молот системы «Ваклей», компрессор, сушилка,, две динамо - машины, четыре мотора для привода трансмиссий. Фактически это была не мастерская, а завод каким гордился Черноморский флот.
«Кронштадт» как французский «Вулкан»

Не удивительно, что такой корабль был лакомым кусочком для французов. Была еще причина, по которой французы жаждали прибрать к рукам «Кронштадт». У Морского министерства имелась информация о том, что якобы на «Кронштадте» находится «золотой запас Врангеля» и эти сокровища действительно обнаружились в виде 275 миллионов рублей в бумажных купюрах времен Российской империи и белого правительства Юга России, не представлявших большой ценности даже для коллекционеров.

Таким образом за 1921 год эскадра уменьшилась на один корабль(«Кронштадт»). Из 5849 человек на эскадре осталось 1200, остальные занимались частной наемной работой в Тунисском протекторате. Кто то переехал в Марокко, Балканские страны в Чехословацкую Республику. Выбор людей был разный и всегда не простой. Не имея желания уезжать из Бизерты еще куда либо, людям часто приходилось браться за самую низкооплачиваемую и малоквалифицированную работу, тяжелую работу.

Много дорог было проложено «русскими руками» в Тунисе.

В начале 1922 года в составе эскадры числилось 825 человек, в это число не входили лица находящиеся на «Моряке» и экс-линкоре «Георгий Победоносец» на котором жили семьи чинов эскадры, к концу того же года на эскадре оставалось 387 человек.
За второй год пребывания в Бизерте эскадра уменьшилась на 2 корабля. Французские власти продали транспорт «Дон», который покинул Бизерту 6 мая 1922 года под итальянским флагом.
Транспорт «Дон» в Бизерте и его командир Капитан 1- го ранга Зеленой С. И.

Транспорт «Добыча» также перешел к французам в 1922 году.
На следующий год предполагалась продажа девяти вспомогательных (не боевых)судов.
Новый 1923 год начался с невеселых событий:союзники продолжали продавать русские корабли. Так, 7 января Русскую эскадру покинул транспорт «Добыча», купленный 1922 торговым домом «Gazzol» в Генуе.
«Илья Муромец» в Бизерте

С 1 по 27 февраля ледоколы «Джигит», «Всадник», «Гайдамак», «Илья Муромец»,буксир «Голланд», посыльное судно «Якут», спасательный буксир «Черномор», посыльное судно «Китобой» и канонерская лодка «Страж», назначенные к продаже были переданы французскому командованию и отведены в Гавань Сиди-Абдалла.
«Черномор» как «Iroise»


Суммы от продажи шли, по словам французского командования, целиком на содержание эскадры. С этим приходилось считаться.

[Alina]

Еще 11 октября 1922 года в Бизерту прибыл генерал-лейтенант М.И.Занкевич- председатель «Анонимного общества эксплуатации запасов»(коммерческой компании, занимавшейся продажей имущества.) Выступал посредником при продаже части боевого запаса. По началу его появление вызвало резкий протест со стороны командования эскадры. На следующий день после прибытия Занкевича в Бизерту М.А.Беренс издал приказ,в котором предлагал чинам эскадры «…не оказывать никакого содействия генерал-лейтенанту Занкевичу и командирам запретить вход генералу на корабли без особого на то письменного моего разрешения». Однако позже, узнав, что данная акция санкционирована французским командованием, адмиралу пришлось подчиниться.




С линкора «Генерал Алексеев» с помощью французских моряков выгрузили 160 выстрелов для 12-дюймовых орудий и 750 для 130 мм пушек.
Батарея 130 мм орудия линкора «Генерал Алексеев».Бизерта. 20- годы


Интересно!

Русские пушки на службе германского вермахта



Передача судов не обошлась без инцидентов.

По плану канонерскую лодку «Грозный» 27 февраля следовало отбуксировать к «Генералу Корнилову» для окончательной разгрузки, а 2 марта сдать французам. В это время у «Корнилова» уже стояла другая канонерская лодка, «Страж».
27 февраля , около 6 часов утра, командующему эскадрой доложили, что канонерская лодка «Грозный»(стоявшая рядом с эсминцем «Дерзкий») тонет. Оказалось, что два молодых мичмана -оба выпуска 1918 года- Непокойчицкий П.П. и Рукша П.М. (первый с «Грозного», второй со «Стража», не желая сдавать лодки французам решили их потопить. Рукша сибирался затопить «Страж», а Непокойчицкий –«Грозный». Однако мичману Рукше одному не удалось открыть кингстон на «Страже» и он после неудачной попытке около полуночи на шлюпке перешел на «Грозный», где решил помочь мичману Непокойчицкому в затоплении этой лодки. Около трех часов ночи вдвоем они открыли машинный кингстон «Грозного», затем мичман Непокойчицкий доложил своему командиру (старшему лейтенанту фон Вирену), что лодка тонет….но лишь в шестом часу…т.е. тогда когда лодка погрузилась до иллюминаторов, а машинное отделение заполнилось водой. Благодаря рельефу дна «Грозный» погрузился в воду лишь кормой. Но несмотря на все усилия вытащить его на более мелкое место к 8 часам утра корабль практически затонул.
По поводу поступка двух мичманов командующий эскадрой издал гневный приказ №43 от 28 февраля 1923 года, который гласил:
« В ночь с 26 по 27 февраля мичманы Рукша и Непокойчицкий открыли кингстоны и затопили канонерскую лодку «Грозный».
Поступок Рукши и Непокойчицкого нельзя назвать иначе как преступлением. Преступлением не только в отношении эскадры, но и французского правительства, давшего ей приют….Своим преступлением они показали отсутствие понятия о дисциплине и совершенно превратное понятие о долге, за что и понесут заслуженную кару .»
Потопленный "Грозный"

он же в другом ракурсе

Кара постигла молодых моряков. Их поместили в марсельскую тюрьму, причем французские власти подозревали в офицерах тайных агентов большевиков и собрались выслать в СССР. Узнав об этом, Рукша совершил попытку самоубийства, вскрыв себе вены, но его спасли. После вмешательства русского военного начальства французы согласились дать мичманам разрешение на выезд в любую страну по их желанию. Они выбрали США, но правительство этой страны отказалось дать им визу, узнав, что они принудительно высылаются из эскадры. В итоге опальным мичманам удалось выехать в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, а впоследствии даже вернулись во Францию, где мирно закончили свои дни.

[Alina]

К 1 ноября 1923 года на эскадре оставалось 468 человек ( всего).
К концу 1923 года надежд на боевое использование кораблей в новом походе против большевиков уже не оставалось. Тем не менее корабли и суда поддерживались в рабочем состоянии.
"Георгий Победоносец" и "Алмаз". Бизерта. 20-е годы.

«Дерзкий», «Пылкий», «Беспокойный» в 1922 году в Бизерте

«Гневный», «Поспешный» и «Дерзкий». Бизерта 1922 год.

Вот строки из отчета: « Жизнь эскадры к концу года сводилась главным образом к самым необходимым работам по поддержанию судов, особенно не потерявших еще своего боевого значения. «Генерал Алексеев», «Генерал Корнилов» , миноносцы «Дерзкий», «Пылкий» , «Беспокойный» и 4 подводных лодок, насколько это позволила численность личного состава.
Подводные лодки в Бизерте

«Буревесник» в Бизерте, на заднем плане «АГ-22»

За 1923 год суда в док не вводились. В течении года были осмотрены на всех судах механизмы и котлы…..Была осмотрена и артиллерия. Как состояние артиллерии, так и механизмов было найдено вполне удовлетворительным»
Русские офицеры в Бизерте


Французское правительство утвердило бюджет на следующий год, причем несколько увеличенном по сравнению с другими годами, варианте, да и «политический барометр» не предвещал, казалось никаких перемен.
На «Генерале Корнилове»


Однако в начале следующего 1924 года, стало ясно, что скорее всего, Франция признает правительство большевиков, о чем командование Эскадрой неоднократно предупреждал бывший морской агент России в Париже В.И.Дмитриев.

[Клепиков Дмитрий]

Материал потрясающий! Раньше знал о "приключениях" русской эскадры по обрывочным сведениям, но этот материал перевернул все мои представления о том как это всё было на самом деле! Впечатлён и редкими фотографиями короблей императорских ВМС! Спасибо огромное!

[Alina]

Часть четырнадцатая


Прежде чем перейти к самому драматическому периоду Русской эскадры в Бизерте, не будет лишним рассказать как проходила:

«Жизнь на «Георгии»

(за основу взята одноименная глава из книги Анастасии Ширинской «Бизерта. Последняя стоянка»)

Старый броненосец «Георгий Победоносец», ветеран флота, превратился в конце 1921 года в плавучий город для семей военных.

Его предварительно подготовили для более или менее нормальной жизни нескольких сотен человек, главным образом женщин, детей и пожилых людей. Он стоял в канале у самого города между Sport Nautique и лоцманской башней, что позволяло обитателям свободно спускаться на берег.

Для взрослых это тесное сожительство, в котором кому-то из них придется прожить четыре года, было, вероятно, очень тяжелым. Дети от него не страдали.


Старый броненосец оказался в каком то смысле во власти детей. Картины запутанных металлических помещений, таинственных коридоров, просторных и пустынных машинных отделений, будут впоследствии долго вспоминаться его обитателями... В основном это будут воспоминания детей о запретных похождениях по закоулкам старого корабля , о которых родители и не подозревали.

На верхней палубе были новые надстройки, походившие на маленькие домики.
В одной из них жили Мордвиновы, в другой - Гутаны, в третьей - Потапьевы. На мостике, совершенно один, жил Алмазов, который внушал страх ребятам своими резкими манерами, хотя, надо признаться, он никого из детей никогда не обидел - он, скорее, защищался.( )
В большой адмиральской каюте с мебелью из красного дерева жила жена начальника штаба Ольга Порфировна Тихменева с дочерью Кирой. Семьи адмиралов Остелецкого и Николя помещались на этой же палубе, но с другого борта.
В субботу вечером и в воскресенье утром столы складывались, чтобы освободить палубу для Всенощной и Литургии. Редко кто пропускал церковную службу. …… на «Георгии» было много детей.


Все, конечно, не могли быть приняты в школу; некоторые были еще слишком малы, другие -15-16-летние, не могли нагнать пропущенные годы. Остальные были распределены на три класса: детский сад, подготовительный и первый класс гимназии. Официально школа называлась Прогимназия бывшего линейного корабля «Георгий Победоносец». Иметь школу у себя дома очень удобно. Достаточно двух минут, чтобы подняться по трапу и, пробежав коридор, оказаться в «адмиральском помещении».
В большой зале дети становились в пары по классам для утренней молитвы.
Начальница Галина Федоровна Блохина была единственной профессиональной преподавательницей. Она окончила Бестужевские педагогические курсы и пользовалась большим авторитетом у всех учеников. Классной наставницей была Ольга Рудольфовна Гутан, племянница адмирала Эбергарда , который до 1916 года командовал Черноморским флотом. Совсем не приспособленная к этому миру людского муравейника, она казалась потерянной в каком-то одиночестве. Сдержанная, неразговорчивая, она только в церковной жизни находила полноту окружающего мира;
Как ни удивительно, самый оживленный урок был Закон Божий... и, конечно, только благодаря личности отца Николая Богомолова. У него был прекрасный голос, что позволит ему позже уехать на гастроли с казачьим хором. Как бы то ни было, он был полон снисхождения к ребяческим прегрешениям.

«Георгий Победоносец», все еще считался военным кораблем. Правда, его командир адмирал Подушкин был очень мягким со своим экипажем.


Андреевский стяг все еще развевался на корме. Дети часто присутствовали при спуске флага и очень дорожили морским воспитанием.

[Alina]

По субботам кадеты из Морского корпуса часто спускались со своей горы. Летом, когда темнело, все усаживались на палубе под звездным африканским небом и часами длились беседы обитателей Георгия и гостей с лагеря Сфаят или в казематах Джебель-Кебира.
Младшие кадеты, очень часто рассказывали о том знаменательном дне, когда, покинув «Алексеев» на французском буксире, они высадились в Зарзуне, чтобы идти... в Кебир.
Музыка занимала очень важное место. На эскадре был свой балалаечный оркестр

В лагере Джебель- Кебир при корпусной церкви в полутемном каземате сразу же был создан хор из кадет, гардемарин, дам, офицеров и служащих. Существовал также духовой оркестр

под руководством старшего лейтенанта Круглик-Ощевского.

Скоро вся Бизерта могла оценить этот оркестр, которому, увы, часто приходилось сопровождать траурные процессии до маленького европейского кладбища. В эти трудные годы в тяжелых условиях смертность была большая.
Первые похороны в Бизерте.

В июле 1922 года умерла Ольга Александровна, жена адмирала Николя, любезная, престарелая, как казалось, дама, ей было не более пятидесяти лет. Адмирал тихо скончался спустя несколько месяцев после смерти жены в апреле 1923 года.

В том же году, 18 мая, умерла Глафира Яковлевна Герасимова. Все ее любили и очень жалели, так как она очень долго страдала. В их маленькой, бедной кабинке на коленях у ее кровати горько рыдал адмирал, обыкновенно такой молчаливый и сдержанный. Корпусные столяры сделали гроб, и генерал Завалишин собственноручно обил его глазетом и кружевами.

«Похороны адмирала А.М.Герасимова. Несут гроб адмирал М.А.Беренс, Ф.А.Римашевский, А.А.Стеблин, адмирал А.И.Тихменев». Заметим: адмирал Беренс – высокий седой мужчина в светлом костюме, то есть фамилии перечислены справа налево. (история фото )


Под звуки траурного марша оркестр проводил до мусульманского кладбища верного вестового адмирала Герасимова татарина-джигита Хаджи-Меда. Его хоронили с воинскими почестями как Георгиевского кавалера, и мусульманское население было удивлено и тронуто, что русские офицеры хоронят с таким почетом солдата-иноверца.Христианское население Бизерты тоже заметило духовой оркестр. Ежегодно в день Успения - 28 августа - большая процессия, главным образом итальянцы, носила статую Мадонны по улицам Бизерты. Оркестр был приглашен принять участие в церемонии, и мелодия «Коль славен» сопровождала в эти годы торжественное шествие.
Везде, где русские обосновывались, зарождался хор: в городах, на «Георгии», в лагерях... Беженцы, потерявшие все, порой даже уважение к самим себе, обретали чувство собственного достоинства перед Богом.
Достоинство, людское уважение - все чувствовали в них необходимость, чтобы переносить трудности тесного общежития в исключительно сложных условиях.
Полнота детского мира маленьких обитателей на Георгии во многом была обязана религиозному воспитанию, определявшему повседневную жизнь.
Церковь на Георгии Победоносце


В школе, перед началом занятий, утренняя молитва была общей. Вечером молитва была личным делом каждого. Тихие всенощные на «Георгии» - были одним из богатств маленьких обитателей "Георгия".
Полутемная церковная палуба старого броненосца, золото икон в колыхающемся мерцании свечей и чистая красота в обретенном покое вечерней молитвы «Свете тихий»!
Батюшка отдыхает после службы на юте после пасхальной заутрени

Итак, несмотря на потерю родной страны, церковь продолжала жить на кораблях, в лагерях, в казематах, в частных квартирах.
В «DepecheTunisienne» от 3 сентября 1923 года можно прочесть: «Вчера утром в помещении русского кооператива состоялось собрание. Многочисленные русские пришли на собрание, чтобы выразить желание организовать в Тунисе русскую церковь. Собрание состоялось под председательством отца Георгия Спасского».
Протоиерей Георгий Спасский

Раз в неделю профессор Кожин, ассистент известного хирурга профессора Алексинского, читал детям Гоголя в большом зале «адмиральского помещения».
Пению учила энергичная Вера Евгеньевна Зеленая. В молодости она училась музыке в Италии и никому не давала этого забыть.
Что касается гимнастики, то всех детей водили на бизертский стадион, где они участвовали в состязаниях с учениками бизертских школ; общались с ними с симпатией, но скорее молча, так как французского языка еще не знали. Встречи с бизертскими школьниками были очень дружелюбными.
(Анастасия Ширинская)
"Мы спускались с «Георгия» и были сразу на пляже. Какое-то благотворительное общество раздало нам полосатые купальные костюмы - красные с белым и синие с белым - до самых колен. Мы быстро научились плавать вдоль мостика, сначала «до первого камня», потом «до второго камня» и, наконец, до буйка.
Помню наше удивление, когда мы увидели нашего попечителя школы Константина Ивановича Тихменева, продающего лимонад под пальмами при входе в «Sport Nautique».

Он держал товар в деревянной кабинке и предлагал также пирожные и пончики. Таким образом, он стоял ступенью выше остальных продавцов, бродивших по пляжу с ведром льда, в котором плавали бутылки.
Множество других продавцов устраивались около «Георгия» и быстро научились по-русски предлагать свой товар:
- Смотри сюда! Ешь на здоровье, будешь толстый, как капитан Брод!

Так зародилось мнение, что арабы очень способны к языкам. Про русских будут говорить то же самое. Мне, скорее, кажется, что необходимость - лучший учитель.
С окончанием лета жизнь на «Георгии» возвращалась в свою нормальную колею.
А.Ширинская во втором ряду в белом платье и с бантом

Несмотря на отъезды, на корабле было еще много народа. На место адмирала Подушкина командиром был назначен Сергей Львович Трухачев.
Становились ли мы, дети, более распущенными? Командир Трухачев, легко ли он терял терпение? Скорее, волнуясь, он начинал заикаться и терял тогда в наших глазах весь свой авторитет.
Какие сюрпризы иногда готовит нам судьба! Сергей Львович во время Великой войны руководил важными операциями в Балтийском море, а теперь он стоял перед недисциплинированными ребятами и не знал, что делать!»
«Георгий Победоносец» в Бизерте


(продолжение следует)

[Alina]

Живя в тесном кругу, каждый помимо воли участвовал в жизни соседа. Всем казалось, что живут в каком-то светском вихре сватовства, свадеб, разводов, иногда, увы, драм, болезней и смерти! Все очень любили свадьбы - торжество венчания, нарядные одежды (откуда только они появлялись?), праздничные угощения; все это переживалось очень глубоко. Порой иностранные гости присутствовали на церемонии. Для тех из них, которые никогда не были в России, вся эта обстановка была характерным проявлением славянской души - «ame slave».
«...... Бывало, что по случаю какого-нибудь официального праздника командующий эскадрой адмирал Беренс считал себя обязанным появиться на балу.

В один из таких вечеров, стоя скромно у входа в зал, он, вероятно, обдумывал, как проявить свое участие в празднестве. Случайно его взгляд упал на меня - в одну секунду вопрос был решен:
«Хочешь ли ты сделать со мной тур вальса?»

Дорогой Михаил Андреевич! Никогда не мог бы он подумать, что воспоминание об этом танце будет жить так долго!
Другой незабываемый бал этих лет был дан зашедшим в Бизерту аргентинским учебным судном «Президент Сармиенто» («Presidente Sarmiento»).

He обременяя себя дипломатическими соображениями, аргентинцы пригласили моряков обеих эскадр, стоящих в порту: французских и русских офицеров и их дам.

Не знаю, как смотрели на приглашение французские власти. Может быть, чувствовали себя неудобно. Зато очень живо помню веселое возбуждение наших дам, готовящихся к балу, беспрерывное движение аргентинских и русских катеров, восторженные рассказы на другой день.

Так у нас и осталось в воспоминаниях, как особенно чествовали аргентинцы русских дам, как были они особенно галантны и внимательны к ним».

Понемногу «Георгий» пустел.
Школа тоже опустела. Оставалось только несколько учеников. За исключением Оглоблинского и Алмазова, все другие учителя оставили детей в покое, которых тоже стало гораздо меньше.

И вот настал печальный 1924 год, год всех разлук.

(продолжение следует)

[Alina]

Часть Пятнадцатая

Спуск Андреевского флага.

Русские офицеры прекрасно понимали - Беренс был оповещен с 1921 года, что признание Францией Советского Союза будет иметь последствием возвращение эскадры правительству СССР. В1924 году становилось все более и более ясно, что это признание не заставит себя долго ждать.

27 июня председатель Совета министров Франции Эдуар Эррио (председатель Совета министров Франции в 1924-1925, 1926,1932 гг. Правительство Эррио установило дипломатические отношения с СССР в 1924 г)

писал резиденту Франции в Тунисе, что «правительство Республики не может отказать Советскому правительству вернуть ему военный русский флот, пребывающий в Бизерте в течение четырех лет».

28 октября морской префект в Бизерте вице-адмирал Эксельманс был оповещен, что накануне Франция официально признала Советский Союз.
Та же секретная телеграмма предписывала ему «...сообща с уже оповещенным генеральным резидентом срочно принять все меры, дабы избежать возможные повреждения русских кораблей».

Адмирал Эксельманс, получив телеграмму, предписывающую ему приступить к ликвидации эскадры, собрал на миноносце «Дерзкий» русских офицеров и гардемарин, чтобы лично пережить с ними тяжкую новость. Ни один русский моряк этого не забудет!



Вот как старший лейтенант Монастырев описывает собрание на «Дерзком»: «Старый адмирал был очень взволнован, и несколько раз его глаза были полны слез. Достойный моряк, он нас понял и переживал с нами наше горе. Но долг офицера заставлял его исполнять данный ему приказ: мы должны были оставить корабли... и мы ушли».
В тот же день 29 октября в 17.25. Андреевский стяг был для наших отцов спущен навсегда!

Необычайно трогательно это историческое событие описано в журнале «Кадетская перекличка» в №15 за 1976 год в Нью Йорке. Его приведу полностью.

«Осенью 1924 года Франция признала СССР и советский режим(по словам тогдашнего премьер министра), как желанный русским народом!?
Все стало ясно, что приходит конец существования нашей эскадры. 15/28 октября 1924 г. утром, Вице-адмирал Эксельманс, префект Бизертского военного округа сообщил Контр-Адмиралу Беренсу, что просит всех офицеров нашей эскадры к 15 часам собраться на нашем флагманском корабле для важного сообщения.
К указанному времени все офицеры были на эскадренном миноносце «Дерзком».


В 15 часов точно Вице-адмирал Эксельманс прибыл на своем катере и был встречен нашим адмиралом и начальником штаба, а офицеры встали в строй на юте миноносца. Адмирал Эксельманс сообщил о совершившимся факте, он был бледен, видно было, что он очень волновался и вместе с нами переживал наступивший момент. Перед собранием всех офицеров о произнес речь полную симпатий к старой России, в которой, со слезами на глазах , объявил о необходимости покинуть корабли.
«Вам,офицерам без страха и упрека» сказал он «будет сделано все, чтобы смягчить тяжелую минуту, и надеюсь, что мне не придется отдавать приказ о спуске Андреевского флага! »Затем, очевидно вспоминая , что еще недавно, по окончании 1-ой мировой войны, германцы приведя свой флот для передачи его англичанам , сами потопили его на глазах у англичан, - адмирал Эксельманс снова обратился к нашим офицерам и сказал: «Не правда ли вы даете мне честное слово, вы не потопите ваших кораблей?» Но наше офицерство стояло как вкопанное, сохраняя молчание. Тогда Адмирал Эксельманс повторив свой вопрос, подошел к ближе всего к нему стоящему офицеру и протянув ему руку как бы прощаясь: «Не правда ли Вы обещаете?» .
Не дать руки заслуженному адмиралу, префекту военного округа, всегда так заботившемуся о нас и шедшему навстречу всем просьбам нашего начальства, а теперь ожидавшего ответа?
Но офицер молчал - в голове у него с молниеносной быстротой проносились мысли и он, также как и адмирал Эксельманс и все присутствующие потрясенный происходящим, не мог найти слов для ответа, все что он мог сделать -это молча протянуть руку Адмиралу.
Тогда адмирал молча подошел к следующему стоявшему в строю офицеру и молча протянул ему руку, и тот тоже после некоторого колебания молча подал ему руку. Тогда Адмирал подошел к третьему офицеру и так далее, и всюду молча произошло тоже самое. Так Адмирал обошел всех офицеров и все молча с колебанием обменялись с ним рукопожатиями и так непроизвольно получилось, что все молча как бы дали Адмиралу свое согласие.
Адмирал Эксельманс сам совершенно расстроенный, отбыл к себе. Что в эти часы и дни пережили в своих сердцах наши офицеры и мы все, что творилось в наших душах пером описать невозможно..
Но конечно топить корабли мы не могли, потому что если бы это сделали- то это могло дурно отразиться на судьбе всей нашей проживающей во Франции эмиграции. Таково было мнение в наших кают-компаниях, где этот вопрос после признания Францией советской власти неоднократно обсуждался в нашем присутствии, т.к. мы, гардемарины и кадеты, по мере окончания корпуса были списаны(т.е. переведены на эскадру) и приняты в офицерские кают- компании.
На "Дерзком"



Вернувшись с свою резиденцию адмирал Эксельманс отправил телеграмму в Париж, в которой он представил своему начальству все, по его мнению, негативные стороны передачи советам нашей эскадры, а также дурное влияние которое эта передача произведет на туземное население- но если правительство вопреки его доводам, останется при своем решении- то он просит, чтобы не ему была поручена передача русских кораблей советам.- В ответ на это адмирал получил предложение подать в отставку.
28октября 1924 года на "Дерзком"


На другой день- 16/29 октября 1924г. в 17час.25 минут флаги на русских кораблях были спущены по сигналу русского адмирала с церемонией установленной уставом Флота для спуска флага по окончании компании…
С «Генерала Алексеева» были видны на всех кораблях малочисленные цепи офицеров и чинов флота в парадных формах( какие конечно у кого были) но со всеми знаками отличия, выстроившимися вдоль бортов на корме вблизи флаг-штоков с Андреевскими флагами, последними минутами реявшими над нашими судами.. Раздалась команда: «На флаг и Гюйс смирно!» и через минуту-«Флаг и Гюйс спустить» и видно было, как на всех кораблях флаги очень медленно стали спускаться. На «Генерале Алексееве» горнист стал играть сигнал «Спуск флага…», но нервная спазма свела мускулы горла и он не был в состоянии докончить сигнала….Флаг спустили до вышины человеческого роста чтобы все присутствующие, подходившие по старшинству, могли поцеловать его.
В 12 часов ночи того же дня были спущены адмиралтейский флаг на флагманском корабле, и вымпела со стенг, на всех кораблях. Так был спущен исторический Андреевкий флаг, данный Русскому флоту императором Великим в 1703 году после занятия русскими силами устьев Невы.

Послесловие событию.

Прошло около недели со дня спуска флага и опальный Адмирал, сдавший свои обязанности, покидал Бизерту. Не крейсер был ему предоставлен для возвращения во Францию, как полагается Адмиралу занимавшему такой высокий пост, он уезжал на небольшом пассажирском пароходике, регулярно совершавшем рейсы между Бизертой и Марселем, уезжал в штатском, как обыкновенный обыватель.
Никаких почестей со стороны французских властей оказано не было, но зато вся русская колония Бизерты была на пристани. Все пришли проводить адмирала пожертвовашего своею карьерой ради русского дела.
Он был уже на корабле, когда среди провожавших увидел и узнал адмирала Беренса тоже в штатском.



Адмирал Эксельманс тот час же спустился по трапу на пристань. Оба адмирала крепко пожали друг другу руки. Адмирал Беренс протянул адмиралу Эксельмансу связку ленточек( которые матросы носят на фуражке с названием своего корабля). В этой связке были ленточки всех кораблей, входивших в состав эскадры, которой командовал адмирал Беренс. Протягивая эту связку адмиралу Эксельмансу адмирал Беренс сказал: «Вот это все, что у меня осталось от моей эскадры». Оба адмирала обнялись и расцеловались....»

Окончательную точку поставил Приказ № 147 командующего Русской эскадрой от 3 ноября 1924 года:




"Русская Эскадра прекратила свое существование.
Четыре года мы жили надеждой, что не дождемся никогда этого момента, но судьба решила иначе.
Я считаю своим долгом отметить то спокойное достоинство, с которым личный состав встретил это последнее и самое тяжелое испытание.
Четырехлетняя совместная жизнь в ненормальных условиях не могла не связать личного состава...Чтобы не терять впредь связи между собой, предлагаю всем уезжающим из Бизерты оставлять свои адреса в Штабе или по устройстве на месте сообщать их в штаб. После ликвидации Штаба будет организован какой нибудь центральный орган, о чем будет своевременно сообщено всем уехавшим.
Пользуюсь случаем, чтобы принести сердечную благодарность всем моим сослуживцам и соплавателям и пожелать им успеха в устройстве их личной жизни до счастливого момента возвращения на родину, надеждой на который мы все живем.

Контр - адмирал Беренс".

(продолжение следует)

[Alina]

Часть Шестнадцатая

Конец эскадры.

(по материалам Н.А.Кузнецова «Русский флот на чужбине)
Советское правительство очень надеялось увеличить мощь своих морских сил за счет кораблей бывшей русской эскадры. Требование вернуть корабли большевики начали выдвигать с августа 1921 года, однако на тот момент юридического обоснования у подобных претензий не имелось.
Однако после того как Франция признала СССР, после спуска Андреевского флага, возвращение стало бы логичным и возможно скорым для всех событием.
Была назначена комиссия с русской и французской сторон для сдачи с одной и приема с другой ,оставшихся в эскадре кораблей.
«Последний раз, 6-го ноября, я приказал пустить машины для сдачи лодок французской комиссии, назначенной для приемки с тем, чтобы показать, что они еще не мертвы и все механизмы в порядке. Я сам стоял у электромоторов. Мне самому поближе и в последний раз хотелось услышать, как зашумят они, как вздрогнет корпус лодки от работы дизелей...
"Утка" в Бизерте

Одиннадцать лет я провел на подводных лодках. В этот миг они прошли передо мною то полные ярких надежд, то грустных разочарований. В этот день кончалась моя карьера морского офицера. Не так я мечтал о ней юношей. Мне грезились далекие страны, безбрежные океаны и жизнь веселая, полная приключений. Но судьба решила иначе..». .....(Н.Монастырев)
В конце 1924 года в Бизерту прибыла техническая комиссия их Москвы. В ее состав входили: брат адмирала М.А.Беренса-Е.А.Беренс-военно –морской атташе в Англии и Франции (капитан 1-го ранга Императорского флота), выдающийся русский кораблестроитель А.Н.Крылов, инженеры А.А. Иконников , П.Ю.Орас, и Ведерников.
Вспомогательные корабли в Бизерте

Члены комиссии первоначально опасались, что корабли эскадры могут быть заминированы. Однако еще в июле 1924 г. бывший военно-морской агент в Париже Дмитриев сообщил Е.А.Беренсу «о недопустимости попытки уничтожить суда, слишком она нелепа и бессмысленна».
После приезда в Бизерту французские власти подтвердили слова Дмитриева. Отношение французских морских властей к членам советской комиссии в целом казалось довольно доброжелательным, однако французы очень опасались какой –либо большевистской пропаганды со стороны прибывших из СССР и все предполагаемые работы по подготовке кораблей к переводу в советские порты желали осуществлять лишь собственными силами. С еще оставшимися в Бизерте чинами Русской эскадры советские моряки контактов никаких не имели, да и французы старались оградить их от таковых. Более того, командующий эскадрой адмирал Беренс М.А. на время пребывания комиссии в Бизерте( с 28 декабря 1924 по 06 января 1925г) покинул город, не желая компрометировать родного брата, которому следовало возвращаться в страну, где свирепствовал чекистский террор.
Евгений Андреевич Беренс - родной брат М.А. Беренса


«Это драма семьи Беренс!
Из двух братьев старший, Евгений Андреевич Беренс, - бывший главнокомандующий Красным Флотом, вместе с Крыловым состоит во главе советской миссии. Младший, Михаил Андреевич, - последний командующий последней русской эскадрой под Андреевским флагом.

Они так и не встретились!
В день осмотра кораблей советскими экспертами Михаил Андреевич уехал в город Тунис - элементарное выражение вежливости по отношению к французским властям которые не желали этой встречи. Что касается других возможных причин, никто не стал их искать!

Оба были людьми чести. Оба выбрали в служении Родине разные пути. Они встретили революцию на разных постах, и их восприятие происходившего не могло быть одинаковым. Морской атташе с 1910 года при посольствах России в Германии, Голландии и Италии, Евгений Андреевич мог искренне поверить в образовавшееся Временное правительство и, будучи идеалистом, даже в «светлое будущее» России.»(А.Ширинская)

О могиле Е.А.Беренса в Москве на Новодевичьем кладбище

[Alina]

О том, что несмотря на неприятие советской власти, большинство моряков эскадры не только не было склонно уничтожить корабли, а с предельным пониманием отнеслось к тому, что они вновь попадут в Россию, свидетельствовала записка бывшего командира эсминца «Цериго» с перечнем книг и корабельной документации, адресованная «первому красному командиру «Цериго» . Члены комиссии составили перечень кораблей, намечавшихся для возвращения в СССР: линкор «Генерал Алексеев»,

крейсер «Генерал Корнилов», 6 эсминцев типа «Новик» и 4 подводные лодки..
"Жаркий","Зоркий","Звонкий" в Бизерте 1924 год.

Русские корабли в Бизерте в 1924 г

Подводные лодки "Буревесник" (8) и "Тюлень"(7)




Остальные корабли и суда были в таком состоянии, что решено было их продать на слом.

[Alina]

Однако, идея передачи кораблей советской стороне не встретила поддержки французского Сената и общественности, усматривавшем в этом факте «угрозу французским колониальным владениям от общих замыслов Советского правительства. Также против выступили многие государства(прибалтийские и причерноморские), не желавшие усиления Красного флота. Их активно поддерживала «владычица морей» Великобритания. Не возражали только Италия и Швеция.
Кроме того, решению вопроса мешали и взаимные претензии СССР и Франции по возмещению долгов Российской империи и ущерба от интервенции. Решение вопроса затянулось. К концу 20-х годов ситуация окончательно зашла в тупик, состояние кораблей, продолжавших стоять на якоре без экипажей, становилось все более и более плачевным.
(слева направо) Корма "Генерала Корнилова" ЭМ "Дерзкий" (5), "Поспешный"(3), "Пылкий"(1), "Цериго"


"Цериго"(темный) , "Пылкий"(1), на переднем плане французский деревянный охотник на ПЛ американской постройки 16-17гг

"Гневный" на разборке 30-е годы


"Капитан Сакен" на дне Бизертинского пересохшего озера приблизительно 30-е годы (уникальное фото с форума Кортик)


Началась агония русской эскадры, все еще стоявшей на рейде. Агония эта длилась 11 с лишним лет, пока корабли медленно разбирались по частям. Снимались орудия, механизмы, медь и каютная отделка.

Затем были разобраны и сами корпуса.
"Георгий Победоносец" на разборке



"Генерал Корнилов" 30- годы, на переднем плане буксир "Воевода"


Последним пошел на плаху линейный корабль «Генерал Алексеев». Началось и его четвертование. Но агония гиганта длилась долго: армия молотобойцев не скоро справилась с его могучим корпусом, и стук тяжелых молотов долго отдавался в сердцах русских моряков , кто остался в Бизерте на тот период.


С исчезновением «Генерала Алексеева» - гордости флота Врангеля - в бизертских водах не осталось русской морской силы...

(продолжение следует)

[Alina]

Часть Семнадцатая

Жизнь на берегу

(по материалам книги К.В.Махрова «Русская колония в Тунисе 1920-2000г»)

Обращаясь к теме Исхода, как правило, основное внимание большинства обращено к трагедии эскадры. Зачастую интерес представляет только военно-морской, технический аспект. При таком подходе на первый план невольно выходят корабли, а люди, экипажи явно обделяются вниманием. Это не справедливо.

Из рапорта капитана 1-го ранга Николая Гутана:



"между 21 декабря 1920 года и 2 января 1921г. в Бизерту прибыло 5849 человек, из них 648 офицеров, 233 мичмана, 127 учеников Морского Севастопольского кадетского корпуса, эвакуированного в полном составе, преподаватели и учащиеся,177 морских кондукторов, 3836 матросов, 13 священнослужителей, 626 женщин, 239 детей. К этой первой волне надо прибавить прибывших 5 января на «Цесаревиче Георгии» 449 госпитализированных солдат и офицеров и 90 человек медперсонала с семьями. Всего 6388 человек."





С самого начала, с приходом русских кораблей в Бизерту, жизнь русских беженцев проходила под знаком неопределенности, в той или иной мере в ожидании и с надеждой когда-нибудь обязательно вернуться на Родину. Постепенно надежды таяли, а беженцам приходилось осознавать неизбежное: перемены в их положении- положении людей, обреченных жить на чужбине, - не будет.

РАБОТА

Эскадра еще существовала, но люди уже начали задумываться о своей дальнейшей жизни. Стали образовываться кассы взаимопомощи, затем был создан совет по устройству русских граждан на работу в Тунисе.
Прибытие русских в количестве, составлявшем 20 % всего населения Бизерты, разумеется, создавало проблемы местным гражданским и военным властям, а иногда вызывало и враждебную реакцию общественного мнения Протектората. Одни опасались «большевистского влияния», другие -финансовых расходов, которых требует прием такой массы людей. «Эзраэлиты»(так называли еврейское население Туниса), были принципиально против этих монархистов и «бывших устроителей погромов», рабочие же и арабское население Туниса боялись наплыва дешевой рабочей, а итальянцы- нечестной конкуренции на рынке труда, уже давно завоеванном ими.
31 октября 1921 года был издан Приказ Командующего Русской эскдрой №694 который гласил:

«В момент, когда многие из нас должны покинуть корабль, я хочу обратиться к ним и сказать, что Эскадра не прощается с ними, она продолжает считать их среди своих. Она всегда будет поддерживать и помогать в силу своих возможностей всем, кто будет в этом нуждаться. Наученный прошлым опытом, я хочу дать им следующие советы:
1.Прибыв в лагерь, будьте дисциплинированными. Лучше подчиниться самой суровой дисциплине, чем попасть в полное подчинение к иностранцам.
2.На месте работы вы можете встретить людей различных национальностей- евреев или итальянцев, которые будут недоброжелательны к вами, возможно, попытаются бойкотировать вас или посеять вражду между вами. Используйте против них их же оружие, объединяйтесь и оставайтесь сплоченными, поддерживайте взаимно друг друга. Ищите лучшие места для себя и своих, не покидайте друг друга. Союз дает силу.
3. Не доверяйте доходящим до вас слухам, якобы о массовом возвращении в славянскую страну. Если когда-нибудь подобная ситуация возникнет, вы будете официально предупреждены об этом мною и штабом»

Контр –адмирал Беренс»

Беженцы не могли оставаться на борту, потому, как только был снят карантин на кораблях, они были распределены по лагерям приема. По большей части казармы или военные бараки в Надоре, Сен-Жане,Ремеле,Табарке под Бизертой, лагеря в Джебель-Джеллуде и Айн-Драхаме приняли новых поселенцев и стали домом для многих из них.


Некоторые подались южнее, в Монастир.


Нужно было привыкать к «экзотической» стране», африканской стране, стране ислама, а значит к непривычным нравам и климату. Приходилось преодолевать языковый барьер.